Как внимание к дронам вредит процессу контроля за ракетами

В первом раунде Масако Икегами объяснила, что ограничение экспорта, если оно строгое и негибкое, может препятствовать сотрудничеству и торговле гражданскими технологиями, – при этом подрывая экономические интересы как поставщиков, так и покупателей. Еще одной связанной с этим проблемой являются манипуляции средствами контроля экспорта, которые иногда применяют технологически развитые страны для того, чтобы сохранять свои технологические и стратегические преимущества. Такое поведение снижает эффективность и законность средств контроля за экспортом.

Одной их сфер, в которых происходит подобная манипуляция, является технология непилотируемых летательных аппаратов (дронов): экспортные ограничения, первоначально призванные остановить распространение ракет, способных нести оружие массового уничтожения, сейчас сдерживают международные обмены в области дроностроения. И самым главным участником, использующим эти меры, являются США. Европейские союзники Вашингтона, вместе с Израилем, делают то же самое, – вероятно, из-за давления Соединенных Штатов.

Такая ситуация началась на заре 1990-х годов, когда Режим контроля за ракетными технологиями, который до тех пор имел отношение лишь к баллистическим ракетам, начал регулировать и беспилотники (а также крылатые ракеты). В это самое время на арену вышли крупные американские дроны типа беспилотника «Predator». Некоторые наблюдатели выразили озабоченность тем, что такие высокоэффективные беспилотники могут использоваться для доставки оружия массового уничтожения. Поэтому были наложены меры ограничения на беспилотники, способные нести 500-килограммовые заряды на дальность до 300 км., – а это тот же порог, который характеризует баллистические ракеты, способные нести ядерные заряды.

В последующие годы использование дронов в военных целях стало широко распространенным. Беспилотники сейчас являются главными разведывательными средствами. На полях сражений стали появляться дроны, вооруженные обычными, осколочно-фугасными бомбами и ракетами. Во всем мире вырос интерес к беспилотным летательным аппаратам, – но лишь небольшая часть государств обладала секретными технологиями их строения, способами изготовления подсистемных узлов, а также эксплуатационным опытом для производства и использования надежных, высокоэффективных беспилотников (которые впоследствии стали вооруженными). Такой монопольный контроль создал аномалии в применении ограничений экспорта. А именно, меры контроля, изначально призванные остановить распространение баллистических ракет, способных нести оружие массового уничтожения, теперь использовались для прекращения распространения технологий изготовления беспилотников, не несущих оружие массового поражения, но способных нести только лишь фугасные боеприпасы. В течение этого процесса те страны, которые отказывали другим в получении этих технологий, в качестве оправдания указывали на режим контроля технологий.

Парадокс заключается в том, что беспилотники класса «Predator» или «Reaper» менее пригодны для вооружения оружием массового уничтожения, чем баллистические или крылатые ракеты. Фактически, если дело касается способности доставлять оружие массового уничтожения, беспилотники можно сравнить с пилотируемыми военными самолетами, – за исключением того, что последние значительно более функциональны и эффективны. Несмотря на это, механизмы контроля экспорта не проводят параллели между пилотируемыми летательными аппаратами и оружием массового поражения. Таким образом, возникает вопрос: почему к непилотируемым летательным аппаратам необходимо применять такое строгое отношение и меры контроля?

Такая аномалия становится еще более отчетливой, когда мы попытаемся исследовать подсистемы беспилотных летательных аппаратов, – например, лазерные целеуказатели, которые используются для ведения снарядов до целей с помощью лазерного самонаведения. Если они используются на дронах, те же самые лазерные самонаводчики оказываются запрещенными. Это относится как к беспилотникам, которые не могут нести оружие, так и к таким, чьи дальность полета и вес боевого снаряжения намного меньше ограничений, накладываемых режимом. То есть пилотируемым воздушным средствам разрешается выпускать и наводить на цели смертоносное оружие, а дронам это запрещено. Не вооруженное пилотируемое летательное средство, даже очень легкий самолет, может уничтожать цели с использованием лазерных целеуказателей, позволяя зарядам, выпускаемым с других платформ, поражать цели, – но вооруженным или невооруженным дронам запрещено делать то же самое. Такое положение дел разительно отличается от того, какие цели ставил перед собой режим контроля.

Попытки остановить распространение ракет будут лишь подрываться, если режимом контроля станут злоупотреблять для того, чтобы наложить ограничения на технологии беспилотников, которые не способны или не подходят для доставки оружия массового уничтожения. Механизмы контроля за непилотируемыми летательными аппаратами предоставляют нам отличный пример того, какое отрицательное воздействие могут оказывать на контроль экспорта и его эффективность строгие, сплошные и устаревшие ограничения. И, что важнее всего, на примере непилотируемых аппаратов мы наблюдаем то вредное воздействие, которое влечет за собой смешение внутренних проблем стран и механизмов контроля экспорта ракет, – чье главное назначение, как бы то ни было, – остановить распространение ракет, способных нести оружия массового уничтожения.