Пришло время для Индии и Пакистана разрешить свои внутренние кризисы

Уже почти два десятка лет Индия и Пакистан живут в постоянном страхе ядерной войны. В 1999 году, через год после обретения ядерного оружия, обе этих страны были втянуты в Каргильский кризис, конфликт с применением обычного оружия, в ходе которого возможность обмена ядерными ударами оказалась очень реальной и зловещей. Каждый кризис, случавшийся после Каргильского, ставил новые угрозы ядерной эскалации. Таким образом эта часть континента остро нуждается в системе управления кризисом, способной предотвратить быструю эскалацию от обычной войны к ядерной. Просто надеяться, что в будущем не произойдет никаких кризисов, попросту неразумно. Обе страны объединяет тревожное прошлое и, принимая внимание продолжительный конфликт в Кашмире, а также пограничный терроризм в регионе, – ожидание того, что кризиса не случится, по сути своей сродни мечтам о несбыточном.

Поведение каждой страны в отношении другой в некоторой степени определяется мерами укрепления доверия, которые сформировались как в течение многих лет до того, как обе страны стали ядерными, так и после этого. Но эти меры не могут предотвратить кризис, – также как принципиально не могут управлять ими после того, как кризисы возникнут. И так как периодичное возникновение кризисов неизбежно, то, когда подобный кризис все-таки случится, центральными приложением усилий по сохранению ядерной стабильности в Южной Азии должно стать развитие механизма предотвращения быстрой эскалации от обычных вооружений к ядерным.

Слишком явное присутствие Дядюшки Сэма. С тех пор, как Индия и Пакистан стали ядерными державами в 1998 году, они создавали свои ядерные арсеналы в соответствии с собственными стратегическими нуждами и перспективами. Каждая из этих стран развивала свою ядерную инфраструктуру и постоянно модернизировала ядерные запасы и системы доставки. Обе страны рассматривали идею ограниченной ядерной войны. И в ходе развития этой ситуации каждая из сторон поняла, как трудно предотвратить эскалацию непосредственно в ходе кризиса.

Фактически каждый раз, когда происходил двусторонний кризис с ядерными полутонами, стороны просили США вести переговоры о мире, а также стать кризисным управляющим.  В этой связи Индия и Пакистан передали контроль за эскалацией кризисов на аутсорсинг Соединенным Штатам. Вашингтон оказался знаменосцем кризисной стабильности в Южной Азии при том, что у него нет никаких рычагов управления динамикой пакистано-индийской политики сдерживания. Полная подвластность Индии и Пакистана посредничеству третьей стороны поставила государства Южной Азии в абсолютную зависимость от стратегических капризов внешней силы, находящейся вне региона.

Исламабаду, как и Нью-Дели, перед кризисами и во время них крайне недостает открытых каналов для обмена информацией и диалога. Но на сегодняшний день единственные доступные структуры являются уязвимыми, нестабильными и склонными к  коллапсу – стоит просто взглянуть на процесс «комплексного диалога», начатый в 2004 году и потерпевший крах в 2008 после атак в Мумбае.

Между тем Соединенные Штаты не уверены, хотят ли они оставаться вовлеченными в будущие кризисы Южной Азии. Более того, некоторые обозреватели динамики эскалации региональных конфликтов озабочены тем, что выход США из игры может оказаться крайне опасным, – Индия и Пакистан никогда не регулировали динамику кризисов самостоятельно, поэтому неясно, способны ли они на это. Я понимаю подобную озабоченность. Но в то же время Индия и Пакистан никогда не научатся контролировать ядерные угрозы, если вместо этих двух стран об эскалации беспокоится Вашингтон. Соединенные Штаты Америки должны активно поощрять развитие механизмов двустороннего управления кризисами у обеих сторон с тем, чтобы, когда очередной кризис потребует деэскалации, Исламабад и Нью-Дели смогли бы обратиться друг к другу, а не к Вашингтону.

Разделенная ответственность. В 1998 году, когда Южная Азия стала ядерной, Пакистан предложил, чтобы Индия присоединилась к мероприятиям, названным Режимом стратегических ограничений. Этот режим состоял из трех важных взаимозависимых элементов: ядерных ограничений, сбалансированности обычных вооружений, а также способов разрешения конфликтов. С тех пор прошли годы, но этот режим все еще может быть модифицирован, включив в себя двустороннее кризисное управление в качестве неотъемлемого элемента широкого комплекса мер по снижения ядерных рисков. К сожалению Индия возражала против этого режима и отклонила все три элемента, – доказывая, что военные возможности Нью-Дели, а также его стратегия применения вооруженных сил зависят от оценок угроз, простирающихся далеко за пределы Пакистана.

Это достаточно странный аргумент. Индийские вооруженные силы, развернутые по границе с Пакистаном, безусловно имеют отношение именно к Пакистану. То же самое относится и к наступательной доктрине Нью-Дели «Холодный старт» (или «Запуск без перегрева»), которая разрабатывалась для начала быстрых военных действий против Пакистана, но не пересекая ядерного порога Исламабада. К настоящему времени Индия, наверное, уже поняла, как трудно будет осуществить «Холодный старт» с точки зрения оперативного исполнения. Но ущерб уже причинен: «Холодный старт» спровоцировал Исламабад на разработку тактического ядерного оружия.

Индия обязана великодушно принять любое предложение Пакистана, будь то Режим стратегического ограничения или любые другие механизмы двустороннего предотвращения кризисов и управления ими. Но с тех пор, как Индия приобрела статус ядерной державы, она стала демонстративно заносчивой. Иногда она относится к Пакистану как к «ядерному далиту» (каста неприкасаемых в Индии), – недостойному уважения и равного отношения за ядерным столом. Но ответственность за изменение стратегической динамики в Южной Азии зависит от Индии в той же степени, что и от Пакистана. Обе страны несут совместную ответственность за региональную стабильность. И пока оба государства не смогут признать взаимозависимость собственных оценок угроз, шансы на установление «обоюдно гарантируемой стратегической стабильности» достаточно туманны.

Индия и Пакистан не могут игнорировать географию или мечтать о фантастическом ее изменении. Единственный способ добиться стратегической стабильности – разделенная ответственность посредством диалога и сотрудничества.

И в завершении статьи я хотела бы  сказать, что ближайшие перспективы южно-азиатского ядерного разоружения видятся безрадостными. Но и долгосрочные перспективы ненамного лучше, если только процесс глобального ядерного разоружения не ускорится на самых верхах. То есть признанные ядерные державы должны начать соблюдать свои обещания по договоренностям, лежащим в основе Договора о нераспространении ядерного оружия. Даже если Индии и Пакистану путем серьезной работы и желания сотрудничать только предстоит достигнуть ядерной стабильности на своей части континента, они не могут самостоятельно достичь глобального разоружения. Эту работу должны начать крупнейшие ядерные державы.