The authoritative guide to ensuring science and technology make life on Earth better, not worse.

Есть ли время для остановки распространения ракет?

Международное сообщество, - или же, по крайней мере, его часть, - установило различные способы ограничить наплыв ракет и ракетных технологий в страны (и образования, не являющиеся государствами), у которых нет такого оружия и технологий. Подобные меры достигли определенного успеха, но также продемонстрировали и серьезные недостатки. Не все страны-поставщики одинаково верны идее нераспространения вооружений. Но те, кто решительно стремится приобрести оружие, если они не могут или не хотят приобрести ракетные технологии другими способами, могут «вскрыть» эти технологии по готовым изделиям или, - рано или поздно, - создать свои собственные технологии. Действительно, ракетные технологии уже насчитывают десятки лет. На данном круглом столе эксперты из Индии, Японии и Турции обсуждают следующие вопросы: Можно ли ограничить распространение ракетных технологий? И если да, то как; а если нет, то как следует мировому сообществу реагировать на неизбежное распространение ракет?

Поставьте нам лайк на фейсбуке: Bulletin of the Atomic Scientists: русский

Подписаться на наши новости в Твиттере: @BulletinRussia

Round 1

Как возродить движение за нераспространение ракетных технологий

Джин ракетных технологий вырвался на свободу из своей волшебной лампы с такой силой, что заставить его забраться обратно – идея попросту неосуществимая, если вообще возможная. Более двадцати государств уже обладают научными, технологическими и промышленными возможностями для производства баллистических и крылатых ракет, или же обоих типов одновременно. Львиная доля этих технологий существует уже более 70 лет. Огромный процент ракетных технологий, знаний и материалов на настоящий момент оказались ценностями двойного назначения, – это значит, что их гражданское и коммерческое использование является юридически законным и широко распространенным. Попытки ограничить распространение ракет подрываются самим течением времени.

Аналогичная ситуация и в сфере контроля за экспортом, – который подразумевает широкий диапазон мероприятий, призванных ограничить поток готовых ракет и соответствующих технологий и материалов, идущий в страны, еще не обладающие ни ракетами, ни технологиями. Непрекращающийся рост всемирной торговли с каждым днем подрывает эффективность мер контроля за экспортом и технологиями. То же самое делает возможность легкого и доступного пересечения границ, как и удивительные успехи в сфере хранения и распространения информации, видимые в ежедневно используемых нами приложениях, таких как сеть интернет.

Усиливая напряженность ситуации, некоторые государства, ранее выглядевшие как «находящиеся на стороне добра» в сфере нераспространения ядерного оружия, сейчас проявляют самый живой интерес к ракетам с неядерными боеголовками, – как к баллистическим с относительно небольшим радиусом действия, так и крылатым с относительно большой дальностью. Южная Корея и Турция являются двумя такими государствами. В недалеком будущем к этому списку могут присоединиться множество других стран.

Почему же эти страны решили использовать подобные технологии? Общепринятое мнение на этот счет было таким: баллистические ракеты, не имеющие ядерных боеголовок, настолько неточны, что они не могут являться альтернативой воздушным силам. Любое государство, не имеющее амбиций приобретения ядерного оружия, но с достаточными финансовыми ресурсами и политическим весом, необходимыми для приобретения усовершенствованных модулей для своих военно-воздушных сил, предпочло бы, таким образом, иметь на вооружении военные самолеты. Носитуацияизменилась. Почемутакпроизошло?

Одной из причин, почему Сеул и Анкара делают такой выбор, является их растущее раздражение из-за соперников-соседей, непрерывно разрабатывающих ракетные технологии, – Северной Кореи, Ирана и России, – а также из-за постоянно диверсифицирующихся и увеличивающихся военных арсеналов этих стран. Но так же (если не более) важны успехи в конкретных технологиях, позволяющих разрабатывать ракеты. Среди них – обработка данных и компьютерные технологии, уменьшение размеров электроники, средства навигации и усовершенствованные материалы. Развитие этих сфер знаний и промышленности дало подъем новому поколению крылатых ракет и тактических баллистических ракет ближнего действия с повышенной точностью, надежностью и доступностью по сравнению с их предшественниками печально известного поколения «Скад». Баллистические ракеты ближнего действия, точность которых измеряется в метрах, стали эффективными инструментами для ударов по хорошо защищаемым целям исключительно важности, находящимся глубоко на территории противника. После того, как такая ракета будет запущена, ее встреча с целью практически гарантирована. Вряд ли то же самое можно сказать о военном самолете-истребителе.

Поэтому, если технологические разработки превращают баллистические и крылатые ракеты в удобные и доступные инструменты ведения неядерной войны, и если появится значительный спрос на них, можно ли утверждать, что дни контроля за экспортом и технологиями будут сочтены? Настало ли время вообще перестать волноваться по поводу подобных средств контроля?

Нет; отказ от средств контроля не является разумным решением.

Контроль за экспортом и технологиями продолжает усложнять жизнь тем, кто стремится приобрести или продать ракеты, – сейчас или в будущем. Механизмы такого контроля увеличивают затраты, продлевают время разработки, а также воздвигают политические и психологические барьеры. Но те устройства регулирования, которые были разработаны более трех десятилетий тому назад в контексте Режима контроля за ракетными технологиями, нуждаются в смене фокуса и корректировке. Сплошные ограничения режима не соответствуют новому развитию ситуации в этой сфере, а его приложение, рассредоточенное по очень широкому полю, не является действенным. Более эффективным подходом было бы сконцентрировать механизмы контроля на тех элементах и секторах, которые являются наиболее критичными для распространения ракетных технологий.

Например, можно сконцентрироваться только на ракетах дальнего действия. Чем выше дальность полета ракеты, тем меньше она зависит от широко используемых ноу-хау и материалов двойного назначения. Таким образом разработка ракет дальнего действия ставит перед вовлеченными в процесс распространения ракет лицами определенное количество технических и технологических проблем, таких как необходимость оснащения ракет второй или даже третьей ступенью. Таким же образом заинтересованные в распространении ракет лица должны научиться разрешать проблемы чрезмерного напряжения и высоких температур, вызванных повторным входом в земную атмосферу. Такие проблемы усложняют жизнь участников процесса распространения оружия, увеличивая риски и стоимость. При этом требуется доступ к различным специфическим деталям и технологиям, – редким материалам, используемым для повторного входа в плотные слои атмосферы, химическим веществам для топлива, а также научной и технической информации для управления многоступенчатостью и отделением ступеней. Контроль за экспортом и технологиями может оказать еще большее влияние, если он сконцентрируется на ракетах повышенной дальности, которые уже вызывают достаточные проблемы у лиц, вовлеченных в процесс их распространения.

При этом меры контроля за экспортом не должны являться единственными средствами борьбы с распространением ракет. Еще одним полезным подходом может явиться ограничение, – или, идеально, запрещение, – всех ракетных испытаний. Усовершенствования, вносимые в проекты ракет и обеспечение надежности требуют множественных испытаний. Таким образом необходимость в проведении полетных испытаний представляет собой ахиллесову пяту для лиц, распространяющих ракеты; если они не смогут проводить испытания, то будут откладывать разработку и развертывание, и, не исключено, что появление ракет можно будет полностью предотвратить. Это особенно истинно в случае ракет повышенной дальности. Кроме этого, прекращение испытаний баллистических ракет дальнего действия дает дополнительные преимущества: такие ракеты – наиболее явный кандидат на установку ядерных боеголовок. Начинающие и даже опытные продавцы ракет должны доказывать надежность своих изделий. В противном случае неисправная ракета с ядерной боеголовкой во время военных действий будет тождественна потере ядерного заряда. Отказ ракеты, несущей ядерную боеголовку, также создаст бессрочные риски для безопасности в силу присутствия расщепляющихся материалов.

Но уже хорошо то, что основа для введения запрета на испытания давно существует: это механизм, известный как Гаагский кодекс поведения против распространения баллистических ракет, учрежденный при поддержке ООН. Это добровольное необязывающее соглашение было принято в 2002 году и подписано более чем 135 участниками; оно предусматривает предоставление ежегодных отчетов об испытании баллистических ракет и указания по предстартовому уведомлению. Эффективность Кода могла бы быть усилена и дополнена несколькими способами: например, расширив членство, укрепив механизмы соответствия его требованиям, а также добавив в сферу действия кода крылатые ракеты, сверхзвуковые летательные аппараты и даже средства противоракетной обороны. Код можно было бы пересмотреть и включить в него меры по прозрачности, укреплению доверия и управлению кризисами, – то есть те мероприятия, которые некоторые государства уже внедрили посредством двусторонних соглашений.

И, наконец, горизонтальное распространение ракет (т.е. распространение ракет среди большого количества стран) может быть ограничено посредством противоракетной обороны, которая развивается с большой скоростью. Естественно, системы противоракетной обороны чрезвычайно дорогостоящи и доступны лишь нескольким богатым странам с высоким уровнем технической базы. К тому же противоракетные зонтики, которые предлагают эти государства, не станут убедительными для всех. Поэтому, вероятно, можно было бы разработать международный кодекс поведения для обеспечения гарантии, что при опасности ракетной угрозы те страны, которые не обладают ракетами, автоматически получат противоракетную защиту от согласных на то и имеющих возможности членов международного сообщества. Подобный кодекс поведения может стать по большей части символическим, а выполнение принятых по нему обязательств может во многом зависеть от контекста. Но такой код поведения поможет установить международные нормы против развертывания и использования ракет, – а также даст странам, избравшим не включаться в разработку ракет, определенную долю душевного покоя.

 

Ракеты: тайная сила в тени процесса распространения ядерного оружия

В январе Северная Корея провела четвертые ядерные испытания, детонировав свою «первую водородную бомбу», по крайней мере, так заявил Пхеньян. С тех пор Северная Корея провела несколько ракетных испытаний, последним из которых на настоящий момент стал запуск на большую высоту баллистической ракеты средней дальности («Хвасон-10» или, как она более известна внешнему миру, «Мусудан»). Эти испытания, после пяти неудачных запусков подряд, стали «успешными». Северокорейская ракетная программа развивается с постоянной скоростью, – и Пхеньян успешно уменьшает размеры ядерных боеголовок для того, чтобы их можно было устанавливать на различные баллистические ракеты с типом двигателя «Мусудан». Такая работа была проведена с первой северокорейской межконтинентальной баллистической ракетой «KN-08», в настоящий момент находящейся на стадии разработки.

Сразу же после испытаний 22 июня Совет Безопасности ООН решительно осудил запуски баллистических ракет Северной Кореей. За текущий год это явилось уже пятым подобным осуждением. Совет Безопасности отметил, что «данные повторяющиеся действия являются серьезным нарушением обязательств по соответствующим резолюциям» и что «эти действия способствуют развитию систем доставки ядерного оружия Северной Кореей и усиливают напряженность». С 2006 года Совет Безопасности принял пять главных резолюций, накладывающих или усугубляющих санкции в отношении Северной Кореи из-за ее военной ядерной программы. Организация Объединенных Наций также многократно осудила северокорейские запуски ракет, «снарядов» или «спутников».

Резкая и настойчивая критика международным сообществом запусков ракет и зарядов Северной Кореей подчеркивает истинную реальность: ракеты являются нераздельной частью ядерного оружия. Но, что странно, под резкое осуждения попадают испытания ракет, проводимые лишь Северной Кореей. Испытания, проводимые другими странами, даже Ираном, не привлекают столь пристального внимания. Естественно, что северокорейская военная ядерная программа выставляет развитие ракетных технологий, предпринимаемых Пхеньяном, в более угрожающем свете. Но ракеты являются основным компонентом ядерного оружия всех стран – поэтому распространение ракетных технологий заслуживает по крайней мере такой же озабоченности и таких же мер предотвращения, как и распространение ядерного оружия.

Основные ядерные державы, такие как США, Россия и Китай постоянно проводят испытания ракет и расширяют свои наступательные возможности. Тем самым они провоцируют возникновение чувства небезопасности у других стран. Вероятно, что улучшенные ракеты точного наведения являются стимулом для развития ядерного оружия другими странами; в то же самое время ядерное оружие, в свою очередь, побуждает на разработку усовершенствованных ракет. Применяемые вместе, эти две технологии увеличивают потенциал имеющего их государства на причинение максимального разрушения и таким образом, – как полагают многие, – усиливают веру в значимость средств сдерживания. И, опять же, ракеты с неядерными боеголовками могут рассматриваться как замена ядерного оружия. Например, Южная Корея вложила огромные средства в развитие баллистических и крылатых ракет с еще более высокой дальностью, вероятно, в попытках противодействия или соперничества с северокорейской военной ядерной программой. В любом случае разрешение проблемы распространения ракет не должно ограничиваться неоднозначными случаями, такими как северокорейская ракетная программа или торговля ракетами между Китаем и Ближним Востоком.

К сожалению, формальные и юридические механизмы сдерживания торговли ракетами являются неадекватными и находятся под угрозой потери своей значимости. Режим контроля ракетных технологий был инициирован в 1987 году в качестве добровольного механизма ограничения распространения баллистических ракет и других автоматических систем доставки оружия, которые могут быть применены для нападения с применением оружия массового уничтожения. В число 35 членов этого режима входят главные мировые производители ракет, и ожидается, что они ограничат экспорт ракет (и соответствующих технологий), способных нести 500-килограммовый заряд на расстояние по крайней мере 300 км, или же способных нести любой тип оружия массового уничтожения. Несмотря на то, что режиму приписывается замедление или прекращение некоторых ракетных программ, у него имеется множество недостатков. Режим не подразумевает взятие на себя обязательств по ограничению существующих ракетных арсеналов или по достижению ракетного разоружения. Его установки не включают в себя международные меры по контролю и верификации обнаружения и предупреждения межгосударственных обменов ракетными технологиями и ракетами. Его средства контроля за экспортом продуктов двойного назначения являются жесткими и негибкими, что препятствует сотрудничеству в сфере гражданских технологий и вредит экономическим интересам как поставщиков, так и покупателей. А в силу того, что режим не является юридически обязывающим, его применение оказывается произвольным, – например, США и Южная Корея в 2012 году заключили соглашение, увеличивающее максимально допустимую дальность южнокорейских баллистических ракет с 300 до 800 километров, а максимальный вес их боевой части с 500 кг до 1,5 метрических тонн, намного превышая ограничения, указанные данным режимом контроля. Избирательная обязательность подрывает легитимность самого режима, – а его сила заметно тускнеет, так как сегодня распространение ракет получает крайне мало внимания по сравнению с другими проблемами безопасности, такими как распространение ядерного оружия и терроризм.

По мере того, как режим контроля становится все более беспомощным, его результатом может стать менее эффективный мониторинг технологий двойного назначения, применимых к ракетам, – так как в современных ракетах задействованы различные улучшенные технологии, которые используются в космической и других сферах. Эффективный контроль за такими технологиями вряд ли сможет проводиться дополнительными регулирующими структурами наподобие Группы ядерных поставщиков или Вассенарского соглашения. Правительство японского премьер-министра Синдзо Абе практически ничего не сделало, чтобы исправить ситуацию, когда в апреле 2014 года оно отменило действие «Трех принципов», – запрета на экспорт оружия, военной техники и технологий, которые применялись с 1967 года. Как я уже утверждала ранее, Япония была ведущим поставщиком усовершенствованных гражданских технологий двойного назначения с возможным военным применением уже тогда, когда «Три принципа» еще были в силе. Участие Японии в мировом военном бизнесе в качестве поставщика усовершенствованных военных технологий и компонентов только усугубит проблему распространения ракет.

Ядерное оружие состоит из ядерной боеголовки и системы доставки. Эти две части неразделимы. Этот принципиальный факт, будь то специально или случайно, зачастую исключается из дискуссий о ядерном разоружении. Усилия по нераспространению ядерного оружия, которые пренебрегают вопросом распространения ракетных технологий, обречены на безрезультатность, – а фактически распространение ракет является потайной движущей силой распространения ядерного оружия. Если миру суждено быть свободным от ядерного оружия, настало время начать решать вопросы нераспространения ракет и ядерного разоружения как двух неразрывных элементов одной и той же проблемы.

 

Почему распространение ракет так трудно остановить

Ирония ситуации заключается в том, что, даже если и можно было бы остановить развитие ракетных технологий, то ограничить распространение самих ракет скорее всего не удастся. Сегодня более 30 стран обладают ракетами с дальностью действия 150 км и более. Только в 2016 году такие страны как Китай, Индия, Иран, Израиль, Северная Корея, Пакистан, Россия и США провели огромное количество ракетных испытаний, связанных либо с разработкой новых ракет, либо с усовершенствованием уже существующих. Большинство этих испытаний (если не все они) продемонстрировали ракеты, разработанные главным образом по собственным технологиям этих государств, – и этот факт подчеркивает реальность того, что один только запрет на технологии не остановит ракетные разработки.

Есть несколько факторов, объясняющих тенденции распространения ракет. Прежде всего, по словам ооновской панели государственных экспертов, «до сих пор не существует универсальных нормативов, договоров или соглашений, регулирующих развитие, испытания, производство, приобретение, владение, передачу, развертывание или использование ракет». Конечно же, обеспокоенность ситуацией с ракетами является проблемой всеобъемлющего консенсуса, особенно там, где дело касается ракет, несущих ядерные боеголовки и другие виды оружия массового поражения. Но существует недостаточное согласие по поводу того, какпоступить с проблемой ракет-носителей оружия массового поражения. В лучшем случае Совет Безопасности ООН выпускал относящиеся к конкретным странам резолюции по поводу случаев распространения ракет, ставящих под угрозу международный мир и безопасность, например, как в случае с Ираном и Северной Кореей.

Во-вторых, широкое распространение информации и технологий от оригинальных поставщиков означает, что практически любая страна, которая решит приобрести ракеты с возможностью доставки оружия массового уничтожения, сможет это сделать независимо от своего экономического развития и технических возможностей, – несмотря на предпринимаемые мировым сообществом крайне строгие меры по недопущения этого. Санкции или ограничения на передачу технологий могут замедлить ракетные программы. Но они вряд ли смогут остановить их, если какая-либо страна будет решительно настроена на получение ракет любыми средствами.

В-третьих, даже если большинство стран, заинтересованных в приобретении ракет, будут вынуждены умолять, заимствовать или красть технологии и материалы на начальных стадиях своих программ создания ракет массового уничтожения, они рано или поздно обретут самостоятельные возможности, – таким образом защитив себя от режима санкций, который имеет целью ограничить экспорт имеющих отношение к оружию технологий двойного назначения.

Два пути. Проблему распространения ракетных технологий трудно разрешить отчасти потому, что существует великое множество стран, желающих получить ракеты, мотиваций и возможностей для этого, а также самих ракет. Сегодняшние ракеты чрезвычайно разнообразны: от переносных бронебойных ракет, запускаемых из положения с плеча с диапазоном действия до нескольких сотен метров, – до ракет с предстартовым весом около 100000 килограмм, способных нести несколько ядерных боеголовок с дальнобойностью более 10000 километров. Практически все страны владеют ракетами, хотя их арсеналы значительно разнятся по количественным и качественным показателям. За последние годы даже террористические группы и вооруженные образования, не являющиеся государствами, приобретали и использовали переносные ракеты с дальнобойностью до 150 километров, что позволяет им ставить под угрозу такие цели, как гражданские самолеты.

На этом фоне появилось два возможных подхода к проблеме распространения ракет. Они не являются взаимно исключающими и, действительно, часто совпадают. Первый подход включает в себя серию политических и дипломатических инициатив на двусторонних, региональных и глобальных уровнях, включая Договор о ядерных силах промежуточной дальности, Режим контроля за ракетными технологиями, Гаагский кодекс поведения против распространения баллистических ракет, а также три последовательных панели правительственных экспертов при ООН.

Договор о ядерных силах промежуточной дальности, подписанный США и СССР в 1987 году, успешно ликвидировал баллистические и крылатые ракеты наземного базирования дальностью между 500 и 5500 км. Но сейчас этот договор под угрозой срыва, так как Москва угрожает выйти из него, – отчасти потому, что Вашингтон вышел из Договора по противоракетной обороне 1972 года. У Режима контроля за ракетными технологиями имеются свои ограничения. Основанный в 1987 году и призванный прежде всего ограничить распространение ракет, способных нести ядерные боеголовки, этот режим не смог завоевать всеобщего признания из-за двух ключевых недостатков. Прежде всего, сфера его действия первоначально была ограничен баллистическими ракетами (и, позднее, другими беспилотными системами доставки), способными нести оружие массового уничтожения или боевой заряд весом до 500 кг на расстояния до 300 км. Крылатые ракеты в неядерном оснащении игнорировались режимом. Во-вторых, режим уделял внимание лишь горизонтальному распространения ракет (т.е. среди новых государств, ранее не владевших ракетами), нежели чем вертикальному распространению (качественному и количественному совершенствованию ракет государствами, уже обладающими ракетными арсеналами).

Члены этого режима, отчасти в качестве ответа на его недостатки, инициировали Гаагский кодекс поведения, который вступил в силу в 2002 году. В отличие от режима, кодекс не препятствует государствам приобретать или владеть баллистическими ракетами, способными нести оружие массового уничтожения. Он просто пытается содействовать ответственному поведению путем создания атмосферы доверия и мер прозрачности в отношении баллистических (но не крылатых) ракет. Хотя кодекс подписали 138 стран, некоторые ключевые игроки, обладающие ракетами, способными нести оружие массового уничтожения, этого не сделали, – среди них Китай, Северная Корея, Иран, Израиль и Пакистан.

Второй доминирующий подход к проблеме распространения ракет включает в себя военные и технологические инициативы, – такие как вторжение в Ирак в 2003 году (призванное отчасти разрушить ядерные и ракетные программы Ирака), а также развитие средств противоракетной обороны.

Вторжение в Ирак, конечно же, не ставило целью только разоружить Ирак, – оно также было призвано разубедить другие страны, особенно Иран и Северную Корею, заниматься ракетными и ядерными разработками. Но Иран не только не отказался от своей вздорной программы, но попытался создать ракеты, способные доставить одну метрическую тонну боеголовок на расстояние более 2000 километров. В то же самое время Северная Корея начала серии испытаний ракет с возможностями доставки оружия массового уничтожения, которые продолжаются несмотря на суровые международные санкции. Непреднамеренные последствия иракской войны 2003 года, эхо которых все еще звучит более десятка лет спустя, делают крайне маловероятным повторение подобного подхода в ближайшем будущем.

Программы противоракетной обороны, – разрабатывающиеся для обнаружения, перехвата и уничтожения баллистических ракет до того, как они достигнут своих целей, – развиваются бурными темпами и в данный момент угрожают стратегической стабильности между США, Россией и Китаем. И Китай, и Россия начали разработку своих собственных проектов по противоракетной обороне несмотря на то, что они возражают против подобной программы, предпринимаемой США. Другие государства, включая Индию, Израиль, Японию и Южную Корею, скорее всего в обозримом будущем развернут или усовершенствуют свои системы противоракетной обороны в качестве ответа на распространение ракет другими странами. В то время как эффективность подобных систем остается во многом недоказанной, их иногда рассматривают в качестве частичной панацеи против ракетных угроз.

Эффективность политических и дипломатических инициатив против распространения ракет отчасти ограничена; то же самое можно сказать о военных действиях и о противоракетной обороне. Несмотря на это, оба подхода, скорее всего, продолжат существовать. Политические и дипломатические инициативы остаются крайне важным элементом создания нормативов и инструментов, которые могут ограничить распространение ракет, а также являются ключевым стимулом к ответственному поведению государств, которые уже владеют стратегическими ракетами. Кроме того, существует вероятность, что соблюдение этих инициатив рано или поздно станет повсеместным.

Военные действия и противоракетная оборона, скорее всего, получат ограниченную поддержку, – особенно последняя, которая доступна лишь для тех государств, которые могут самостоятельно разрабатывать системы противоракетной обороны или получить защиту от стран, обладающих такими возможностями. Но даже если противоракетная оборона и является способом ответа на распространение ракет, она вряд ли способна сдержать это распространение. Напротив, все говорит о том, что противоракетная оборона приведет к еще большему вертикальному ракетному распространению, – по мере того, как страны будут пытаться преодолеть системы противоракетной обороны подавляющим количеством ракет или другими мерами противодействия. 

Round 2

Как внимание к дронам вредит процессу контроля за ракетами

В первом раунде Масако Икегами объяснила, что ограничение экспорта, если оно строгое и негибкое, может препятствовать сотрудничеству и торговле гражданскими технологиями, – при этом подрывая экономические интересы как поставщиков, так и покупателей. Еще одной связанной с этим проблемой являются манипуляции средствами контроля экспорта, которые иногда применяют технологически развитые страны для того, чтобы сохранять свои технологические и стратегические преимущества. Такое поведение снижает эффективность и законность средств контроля за экспортом.

Одной их сфер, в которых происходит подобная манипуляция, является технология непилотируемых летательных аппаратов (дронов): экспортные ограничения, первоначально призванные остановить распространение ракет, способных нести оружие массового уничтожения, сейчас сдерживают международные обмены в области дроностроения. И самым главным участником, использующим эти меры, являются США. Европейские союзники Вашингтона, вместе с Израилем, делают то же самое, – вероятно, из-за давления Соединенных Штатов.

Такая ситуация началась на заре 1990-х годов, когда Режим контроля за ракетными технологиями, который до тех пор имел отношение лишь к баллистическим ракетам, начал регулировать и беспилотники (а также крылатые ракеты). В это самое время на арену вышли крупные американские дроны типа беспилотника «Predator». Некоторые наблюдатели выразили озабоченность тем, что такие высокоэффективные беспилотники могут использоваться для доставки оружия массового уничтожения. Поэтому были наложены меры ограничения на беспилотники, способные нести 500-килограммовые заряды на дальность до 300 км., – а это тот же порог, который характеризует баллистические ракеты, способные нести ядерные заряды.

В последующие годы использование дронов в военных целях стало широко распространенным. Беспилотники сейчас являются главными разведывательными средствами. На полях сражений стали появляться дроны, вооруженные обычными, осколочно-фугасными бомбами и ракетами. Во всем мире вырос интерес к беспилотным летательным аппаратам, – но лишь небольшая часть государств обладала секретными технологиями их строения, способами изготовления подсистемных узлов, а также эксплуатационным опытом для производства и использования надежных, высокоэффективных беспилотников (которые впоследствии стали вооруженными). Такой монопольный контроль создал аномалии в применении ограничений экспорта. А именно, меры контроля, изначально призванные остановить распространение баллистических ракет, способных нести оружие массового уничтожения, теперь использовались для прекращения распространения технологий изготовления беспилотников, не несущих оружие массового поражения, но способных нести только лишь фугасные боеприпасы. В течение этого процесса те страны, которые отказывали другим в получении этих технологий, в качестве оправдания указывали на режим контроля технологий.

Парадокс заключается в том, что беспилотники класса «Predator» или «Reaper» менее пригодны для вооружения оружием массового уничтожения, чем баллистические или крылатые ракеты. Фактически, если дело касается способности доставлять оружие массового уничтожения, беспилотники можно сравнить с пилотируемыми военными самолетами, – за исключением того, что последние значительно более функциональны и эффективны. Несмотря на это, механизмы контроля экспорта не проводят параллели между пилотируемыми летательными аппаратами и оружием массового поражения. Таким образом, возникает вопрос: почему к непилотируемым летательным аппаратам необходимо применять такое строгое отношение и меры контроля?

Такая аномалия становится еще более отчетливой, когда мы попытаемся исследовать подсистемы беспилотных летательных аппаратов, – например, лазерные целеуказатели, которые используются для ведения снарядов до целей с помощью лазерного самонаведения. Если они используются на дронах, те же самые лазерные самонаводчики оказываются запрещенными. Это относится как к беспилотникам, которые не могут нести оружие, так и к таким, чьи дальность полета и вес боевого снаряжения намного меньше ограничений, накладываемых режимом. То есть пилотируемым воздушным средствам разрешается выпускать и наводить на цели смертоносное оружие, а дронам это запрещено. Не вооруженное пилотируемое летательное средство, даже очень легкий самолет, может уничтожать цели с использованием лазерных целеуказателей, позволяя зарядам, выпускаемым с других платформ, поражать цели, – но вооруженным или невооруженным дронам запрещено делать то же самое. Такое положение дел разительно отличается от того, какие цели ставил перед собой режим контроля.

Попытки остановить распространение ракет будут лишь подрываться, если режимом контроля станут злоупотреблять для того, чтобы наложить ограничения на технологии беспилотников, которые не способны или не подходят для доставки оружия массового уничтожения. Механизмы контроля за непилотируемыми летательными аппаратами предоставляют нам отличный пример того, какое отрицательное воздействие могут оказывать на контроль экспорта и его эффективность строгие, сплошные и устаревшие ограничения. И, что важнее всего, на примере непилотируемых аппаратов мы наблюдаем то вредное воздействие, которое влечет за собой смешение внутренних проблем стран и механизмов контроля экспорта ракет, – чье главное назначение, как бы то ни было, – остановить распространение ракет, способных нести оружия массового уничтожения.

 

Избежать применения ядерного оружия на театрах военных действий

Мои коллеги В.П.С. Сидху и Ситкэ Эгели подчеркнули важность создания международных нормативов нераспространения ракет, например, расширив и укрепив Гаагский кодекс поведения против распространения баллистических ракет. Но для того, чтобы они стали эффективными, нормативы должны быть равноценно применимы ко всем сторонам. Если нормативы и режимы накладываются в одностороннем порядке, как в случае с Режимом контроля за ракетными технологиями, они не смогут понизить чувство опасности, которое является движущей силой распространения оружия. То же истинно и для юридических инструментов, основанных на двойных стандартах, таких как Договор о нераспространении ядерного оружия. Двойные стандарты лишь усугубляют чувство незащищенности, тем самым создавая благоприятные условия для дальнейшего распространения оружия.

Мотивация продавцов и покупателей оружия заслуживает большего внимания, чем она получала до сих пор. Из 31 страны, обладающей баллистическими ракетами, девять имеют ядерное оружие и продолжают совершенствовать ракетные технологии в качестве составного элемента своих ядерных арсеналов. Баллистические ракеты 22 других государств являются наследием холодной войны, – или же эти страны вовлечены в региональные конфликты высокой напряженности, в которых участвует по крайней мере еще одна ядерная держава.

Например, восточная Азия вовлечена в круговую поруку распространения ракет. Южная Корея и ядерная Северная Корея соревнуются в разработке и приобретении баллистических ракет еще с 1970-х годов. Недавно, в ответ на испытания Северной Кореей своего четвертого ядерного устройства и испытания ракеты средней дальности, Сеул согласился на размещение американской системы противоракетной обороны THAAD (противоракетного комплекса для высотного заатмосферного перехвата ракет средней дальности). Вслед за северокорейскими испытаниями ракеты Taepodong1998 года Япония начала совместные с США разработки противоракетной баллистической оборонной системы. А Тайвань, в ответ на массивное развертывание баллистических ракет малой и средней дальности на территории обладающего ядерным оружием Китая, разработал баллистические ракеты средней дальности, способные поразить такие значимые цели, как, например, город Шанхай.

Естественно, что страны, попавшие в ловушку таких напряженных ситуаций и стоящие перед лицом оппонентов, вооруженных баллистическими ракетами, чувствуют себя в опасности (особенно если ракеты их оппонентов вооружены ядерными боеголовками). Поэтому они изыскивают возможности самим обзавестись баллистическими ракетами для того, чтобы получить практически реальную возможность ответного удара в случае ракетной атаки, а также для сдерживания наземной интервенции. И, что более реально, они приобретают баллистические ракеты для защиты от оружия терроризма, – то есть от того, чем на самом деле являются ракеты с ядерными боеголовками.

Усугубляет дело то, что ядерные державы сейчас разрабатывают «умное» ядерное оружие, – более точное, меньшей мощности, – и поэтому более удобное для «эксплуатации». Эточрезвычайноопаснаятенденция. Если «умное» ядерное оружие будет использовано совместно с баллистическими ракетами средней и малой дальности в каком-либо жестком региональном конфликте, можно легко представить себе развитие современного «кубинского ракетного кризиса». Поэтому требуются срочные и новаторские подходы к решению этого действительно реального риска возникновения ядерной войны на конкретном театре военных действий.

Такие механизмы как Режим контроля за ракетными технологиями и Вассернарские соглашения ограничили и приостановили распространение баллистических ракет, но не смогли остановить решительно настроенных поставщиков и покупателей ракет и ракетных технологий, – особенно в странах, не являющихся членами режима, таких как Китай, Северная Корея, Израиль, Индия и Пакистан. Любой чисто технический и формальный поход к проблеме распространения ракет обречен на неудачу. Требуется новый политический подход, – такой, который может справиться с мотивацией поставщиков и покупателей, заинтересованных в распространении ракет и ракетных технологий.

Почти через 30 лет после того, как Советский Союз и Соединенные Штаты Америки заключили Договор о ядерных силах промежуточной дальности (ЯСПД), легко забыть, каким чрезвычайно важным было значение этого договора. Переговоры по этому документу увенчались успехом потому, что они заменили дух конфронтации, присущий прежним десятилетиям, на дух взаимного доверия. Это доверие позволило производить детальную верификацию, инспекции на местах, а также фактическую ликвидация ядерного оружия, – что, кроме прочего, также явилось причиной окончания холодной войны. Всего через несколько лет рухнула Берлинская стена и развалился Советский Союз. Существует мнение, что этот договор сыграл в этих процессах ключевую роль.

Сейчас экстренно требуется соглашение наподобие Договора о ЯСПД, которое смогло бы устранить двойные опасности ракет и нестратегического ядерного оружия. Естественно, переговоры по такому соглашению станут по-настоящему трудными. У них не будет таких преимуществ, которые были в наличии при переговорах о ЯСПД, – например, приблизительно равный баланс американских и советских ядерных арсеналов и сильное антиядерное движение в Европе. Мир сегодня чрезвычайно отличается от тех времен, и не в последнюю очередь из-за большого количества асимметричных ракетных конфронтаций. Но причиной того, что Договор о ЯСПД стал вообще возможным, было наличие смелого политического видения и желание одновременно ликвидировать целые классы оружия. При наличии подобной смелости видения нестратегическое ядерное оружие и способные нести его ракеты могут исчезнуть с лица земли, – так же, как однажды было устранено американское и советское ядерное оружие промежуточной дальности.

 

Распространение ракет – и потенциальные противодействия

Нетрудно согласиться с тем, что ракеты представляют собой значительную опасность для международного мира и безопасности. Труднее прийти к согласию относительно разрешения этой проблемы.

Ракеты, как красноречиво и единодушно доказали мои коллеги по круглому столу Мисако Икегами и Ситкэ Эгели, представляют собой по крайней мере три комплекта проблем. Во-первых, использование ракет, вооруженных ядерными боеголовками разрушительно для международного мира и безопасности; любая угроза использования ракет с ядерными боеголовками серьезно подрывает стабильность; а фактическое применение усовершенствованных, высокоточных управляемых неядерных ракет представляет собой явную угрозу, особенно с точки зрения стран, на которых такие ракеты нацелены. Во-вторых, ракеты не запрещены, – и, за исключением немногих запоминающихся исключений, вектор распространения ракет никогда не был обращен в противоположном направлении. В-третьих, существующие соглашения по ограничению ракетных технологий и продаж, особенно Режим контроля ракетных технологий, являются неадекватными и неэффективными.

Что же может быть сделано?

Г-жа Икегами концентрируется на связях между ракетами и ядерным оружием. Она требует, чтобы «нераспространение ракет и ядерное разоружение [рассматривались] как два неразрывных элемента одной и той же проблемы». Несомненно, прямая связь между ракетами и ядерным оружием существует: все девять государств, владеющие ядерным оружием, также имеют в арсенале и ракеты. У всех девяти имеются баллистические ракеты с ядерными боеголовками или ракеты, способные нести ядерные боеголовки. И почти все они обладают или находятся в процессе обретения крылатых ракет, способных нести ядерные боеголовки. Но не все государства, имеющие баллистические или крылатые ракеты, обладают ядерным оружием. Фактически, принимая во внимание совершенствующиеся точность и поражающую способность неядерных ракет, многие страны, не обладающие ядерным оружием, хотели бы иметь в своих арсеналах ракеты дальнего действия. Поэтому возникает вопрос: если какое-либо государство обладает ракетами, особенно баллистическими, желает ли оно приобрести ядерное оружие? Ответом является информированное «может быть». Несомненно, такие страны как Северная Корея, Ирак, Ливия и Иран, которые владеют ракетами, также ищут способ приобрести ядерное оружие. (И на тот момент, когда все эти страны стали изыскивать способы приобрести ядерное оружие, они уже поставили свои подписи под Договором о нераспространении ядерного оружия.) Но, с другой стороны, возможно ли что Армения, которая обладает баллистическими ракетами, захочет прикладывать усилия для приобретения ядерного оружия?

Как бы то ни было, создать режим всемирного контроля или ликвидации ракет, способных нести ядерные боеголовки, легче на словах, чем на деле. Редкие случаи, когда инструменты разоружения или контроля за вооружениями были применены к ракетам, способным нести ядерные боеголовки, – например, Договор о ядерных средствах промежуточной дальности или инициированное ООН разоружение Ирака, Южной Африки или Ливии, – образовались в особых условиях и не подразумевали создания всемирных нормативов или режимов. Но даже индивидуальных подход к распространению ракет не срабатывает в случае Северной Кореи и Ирана, – несмотря на участие в процессе постоянных членов Совета Безопасности ООН.

Предложение г-на Эгели об особом внимании к ракетам повышенной дальности при создании мер контроля за экспортом и технологиями также вряд ли способно достичь своей цели. Подобно гражданским и военным ядерным технологиям, которые во многом пересекаются, технологии многоблочных военных ракет и многоступенчатых гражданских космических ракет-носителей значительно совпадают. Таким образом, страны, которые обладают или стремятся к разработке легитимных программ по запуску гражданских космических аппаратов, – а некоторые из этих стран являются членами Режима контроля за ракетными технологиями, – могут отнюдь не гореть желанием подписаться под подобным предложением. Более того, такие страны как Израиль видят еще большую опасность в неядерных оперативно-тактических ракетах меньшей дальности, если таковые окажутся в руках образований, не являющихся государствами, нежели в ракетах повышенной дальности.

Предложение г-на Эгели ограничить и в идеальном случае запретить испытания ракет тоже зависит от подобных оговорок. Этот режим потребует всеобщего согласия, – достижение которого маловероятно, так как страны, уже обладающие ракетами, например, США и Россия, скорее всего, будут против такого предложения. Аналогично поступят и непокорные государства вроде Северной Кореи, которая уже демонстрирует открытое неповиновение запрету на ракетные испытания, наложенному Совету Безопасности ООН.

Вместо того, чтобы вносить амбициозные рекомендации, которые вряд ли когда-либо увенчаются успехом, лучше принять к сведению более приземленные предложения, вынесенные на Панель государственных экспертов при ООН 2008 года по «проблеме ракет во всех ее аспектах». Естественно, эти идеи могут критиковаться за отсутствие высоких амбиций, но они получили широкую поддержку практически всех значительных ракетных держав (23 членов панели, включая экспертов из, кроме прочих стран, Китая, Ирана, Индии, Израиля, России и США, но не Северной Кореи). Эта панель, например, призвала страны усовершенствовать контроль над передачей и экспортом ракет и соответствующих технологий. Она поощряет государства докладывать о имеющих отношение к ракетам мероприятиям через механизмы отчетности ООН. Панель призвала к усилению глобальной и региональной безопасности посредством, кроме прочего, мирного разрешения конфликтов. В дополнение к этому, панель стимулирует государства принять «добровольные меры по усилению прозрачности и укреплению доверия [ради повышения] прогнозируемости». Естественно, такие идеи не подразумевают ажиотажа или громких перспектив. Но они могут явиться хорошим отправным пунктом при разрешении сложных проблем безопасности, которые ставит перед нами распространение ракет.

 

Round 3

Распространение ракетных вооружений: нужно лечить болезнь

При обсуждении вопроса контроля за экспортом вооружений обычно в фокусе внимания оказываются те, кто распространяет оружие. Но может быть, необходимо, чтобы вместо этого внимание уделялось лицемерию государств, которые устанавливают такие правила.

Моя коллега по круглому столу Масако Икегами была совершенно права, отметив, что двойные стандарты в отношении механизмов контроля за вооружениями фактически побуждают к распространению вооружений через обострение чувства незащищенности. Также и автор данной статьи, используя пример беспилотных летательных аппаратов, говорил ранее о том, как преследование скрытых целей может привести к злоупотреблению механизмами контроля за экспортом.

Члены ядерного клуба, – как признанные, так и являющиеся таковыми де-факто, – не страдают от угрызений совести по поводу расширения возможностей своих систем доставки ядерного оружия. Показательным примером являются сверхзвуковые ракеты. Гонка вооружений продолжилась в сфере сверхзвуковых носителей, оказывшись делом расточительными и дестабилизирующим; с этим согласны все. Но США, Россия, Китай и Индия, – страны, имеющие сверхзвуковые программы, – не горят желанием ограничивать свои «пост-баллистические» возможности доставки оружия массового уничтожения. Требования ядерных держав к другим странам об ограничении действий последних по развитию баллистических и крылатых ракет являются несомненным лицемерием. В то же самое время определенным странам-участницам процесса распространения оружия, которые обладают как ядерным оружием, так и новейшими ракетами, – например, Израилю, – разрешен практически беспрепятственный доступ к ракетным технологиям и комплектующим. В этих обстоятельствах становится трудно отстаивать строгие механизмы контроля экспорта, которые применяются ко многим государствам.

Выбор правильных инструментов. Мой коллега по круглому столу ВПС Сидху утверждал, что «распространение ракетных вооружений трудно разрешить отчасти потому, что существует великое множество стран, желающих получить ракеты, мотиваций и возможностей для этого, а также самих ракет». Он прав, – фактически, когда геостратегические, политические, технологические и финансовые условия, в которых находятся игроки, участвующие в распространении оружия, крайне разнообразны, то ни один инструмент, призванный с ним бороться, не имеет ни единого шанса разрешить все проблемы, связанные в распространением оружия. Вот почему в сравнении с «комплексным меню» нераспространения оружия подход «а ля карт» имеет намного больше шансов на успех. Поэтому необходим широкий диапазон инструментов и мер для ограничения распространения оружия, каждый из которых будет оказывать действие в необходимый момент и тогда, когда он может проявить максимальную эффективность.

Участники круглого стола обозначили определенное количество перспективных мер и инструментов. Г-н Сидху, например, упомянул политические и дипломатические инициативы на двусторонних, региональных и всемирном уровнях. Существующие примеры подобных инициатив включают в себя Гаагский кодекс поведения против распространения баллистических ракет и работу Панели правительственных экспертов ООН. Эти подходы, как пишет г-н Сидху, являются «крайне важным элементом создания нормативов и инструментов, которые могут ограничить распространение ракет, а также являются ключевым стимулом к ответственному поведению государств, которые уже владеют стратегическими ракетами». Я не могу не согласиться с этим мнением. Но, тем не менее, подобные инициативы являются систематическим подходом, который обычно очень медленно приводит к конкретным результатам. Успех этих инициатив требует, чтобы многие, – если не все, – государства, имеющие интерес к ракетным технологиям, продемонстрировали добрую волю и ответственное поведение, – а это практически недостижимое условие. Несомненно, политические и дипломатические инициативы должны продолжаться. Но для тех государств, которые не желают ни выполнять эти требования, ни сотрудничать, необходимо применять убеждающие, сдерживающие или принуждающие подходы.

Вот почему механизмы контроля экспорта вне зависимости от того, насколько эффективными они оказываются, продолжат оставаться на важных позициях в инструментарии нераспространения оружия. В моем первом эссе я говорил, что механизмы контроля экспорта усложняют жизнь участников процесса распространения оружия наиболее эффективным образом лишь тогда, когда они узко сфокусированы на критичных секторах технологий, – например, на оперативно-тактических ракетах повышенной дальности. Г-н Сидху сомневается в том, что сосредоточение внимания на ракетах повышенной дальности может дать результат. Он указывает, и при этом совершенно верно, что достаточно трудно различать многоступенчатые гражданские космические ракеты-носители и многоступенчатые военные ракеты. Трудно, но не невозможно. Вопреки широко устоявшемуся мнению, некоторые аналитики утверждают, что определенные аспекты программ для ракет-носителей спутников не пересекаются с программами развития баллистических ракет. Фактически, достаточно большое количество технологий и аппаратного обеспечения применяется исключительно в баллистических ракетах. Примером могут служить определенные типы ракетного топлива, а также технологии, имеющие отношение к возвращению в плотные слои атмосферы.

Более серьезная болезнь. Распространение ракетных вооружений является сложной проблемой, и, как говорила г-жа Икегами, именно прямая связь между ракетами и оружием массового уничтожения является аспектом, вызывающим наибольшую обеспокоенность. Распространение ракетных вооружений на самом деле является симптомом более серьезной болезни, – повышенного интереса многих стран к оружию массового уничтожения, что в свою очередь является следствием недугов, свойственных межгосударственным отношениям. Попытки обуздать распространение оружия обречены лишь на ограниченный успех, – как это всегда бывает, когда лечение направлено на симптомы, а не на являющуюся их причиной болезнь. 

Ракеты, распространение ракет, ядерное оружие, политика неприменения ядерного оружия первыми

Можно ли снизить угрозы, которые несет в себе ракетное вооружение, если, как предложил мой коллега по круглому столу ВПС Сидху, ядерные державы примут на себя политику неприменения ядерного оружия первыми и понизят готовность своих ракетных сил? Несомненно. Если, например, администрация президента Обамы и в самом деле объявит политику неприменения ядерного оружия первыми, которую она в данный момент по сообщениям рассматривает, то у таких стран, как Китай, будет меньше причин наращивать свои ядерные арсеналы для нанесения ответного удара. Более того, как далее отмечает г-н Сидху, предложенные им шаги находятся в соответствии с принципами, на которых зиждется Договор о ядерных силах промежуточной дальности, – инструмент, который, по-моему мнению, может явиться фундаментом для «устранения двойной угрозы ракет и нестратегического ядерного оружия».

Однако предлагаемые г-ном Сидху шаги не остановят распространение ракетного вооружения. Почему? Для начала отметим, что, несмотря на то, что понижение полной боевой готовности и принятие политики неприменения ядерного оружия первыми могут снизить риск случайного начала ядерной войны, эти меры не обязательно приведут к сокращению ядерных арсеналов, – а именно наличие последних является одной из основных причин наращивания гонки ракетных вооружений. Ядерная доктрина и состояние полной боевой готовности являются вопросами, не имеющими прямое отношение к размерам ядерных арсеналов, поэтому, даже если ядерные государства будут понижать статус готовности своих ракетных сил и принимать политику неприменения ядерного оружия первыми в общем и целом, при этом сами их арсеналы могут оставаться нетронутыми. Неприменение ядерного оружия первыми и понижение готовности имеют мало отношения к фундаментальным принципам, на которых основан Договор о ядерных силах промежуточной дальности, – а он основан на идее о том, что необходимо сократить или уничтожить ядерные арсеналы, что является наилучшим способом остановить распространение ракетных вооружений.

Более того, может случиться так, что понижение статуса готовности и общее согласие с политикой неприменения ядерного оружия первыми будут не в состоянии предотвратить ядерную войну в тех напряженных ситуациях, где асимметрия сконцентрированных сил явится критичной. Пакистан проводит политику использования ядерного оружия первым в противовес преимуществу Индии в обычных вооруженных силах. Позиция Китая по долгосрочной перспективе его политики неприменения ядерного оружия первым становится все более неоднозначной. Легко представить, как две эти страны могут применить ядерное оружие первыми, начни они проигрывать в крупном конфликте с применением обычного оружия.

Также нелишним будет вспомнить, что, когда Пекин и Пхеньян проводили свои первые ядерные испытания, они заявляли, что были вынуждены стать ядерными государствами из-за ядерных угроз и шантажа со стороны США. Ядерные угрозы вызывают чувство острой незащищенности у государств, которым угрожают, – и это чувство вынуждает некоторые неядерные государства разрабатывать свое собственное ядерное оружие, тогда как другие включаются в гонку ракетных вооружений. Фактически, центральными вопросами в теме распространения ракетного оружия являются угрозы, шантаж и психологическая незащищенность. И эти вопросы невозможно адекватно решить посредством технических мер, таких как контроль технологий, понижение статуса боевой готовности или политика неприменения ядерного оружия первыми.

Когда Томас Шеллинг принимал Нобелевскую премию по экономике в 2005 году, он сказал, что «практически повсеместное отвращение к ядерному оружию» с 1945 году «культивировалось посредством повсеместного воздержания». Но он выразил сомнение в том, «сможет ли широко распространенное табу против ядерного оружия» – являющееся «ценным активом» – действовать и дальше. Распространение ракетного вооружения обладает потенциалом снизить порог использования ядерного оружия.

Действительно, «ракетный кризис 21-го века» наподобие кубинского может начаться в результате того, что ядерные государства в напряженных регионах вовлечены в распространение ракетных вооружений, – особенно там, где недостает твердого фундамента для укрепления доверия. На Ближнем Востоке и в Северо-восточной Азии, которые вызывают наибольшие опасения, требуются безотлагательные действия для укрепления доверия. Вспомните, что Договору о ядерных силах промежуточной дальности предшествовали десятилетия усилий по укреплению доверия во время холодной войны, часто осуществляемые по каналам Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (которая в недавнем прошлом была задействована в мероприятиях по предотвращению конфликта на Украине). Именно путем постоянных долгосрочных усилий по укреплению доверия на региональном уровне можно в конечном итоге реализовать азиатскую и ближневосточную версии Договора о ядерных силах промежуточной дальности.

Снизить ракетные угрозы можно, мысля вне шаблонов

Создание международных нормативов для предотвращения распространения ракет вряд ли будет удачным подходом до тех пор, пока такие меры кажутся дискриминационными и не вызывают всеобщей поддержки. Кроме этого, попытки применения такого подхода обречены на неудачу пока ракеты, будь то обычные или несущие оружие массового уничтожения, остаются основой безопасности некоторых стран.

Эксперты, участвующие в данном круглом столе выразили свое согласие с этой точкой зрения. Кроме этого, моя коллега Мисако Икегами призывает во втором раунде к договору, созданному по образу и подобию Договора о ядерных средствах промежуточной дальности, «который устранил бы двойную угрозу ракет и нестратегического ядерного оружия». Несомненно, желание решить вопрос распространения ракет посредством всеобщего договора или режима до сих пор существует, несмотря на то, как много препятствий появилось на пути к этой цели.

Г-жа Икегами сама озвучила некоторые из причин, по которым было бы крайне трудно создать глобальный Договор о ядерных средствах промежуточной дальности, или же соглашение об уничтожении баллистических ракет, или даже региональные варианты воплощения таких идей. Тем не менее, принципы, лежащие в основе договора о ядерных средствах промежуточной дальности, должны быть выведены на международный уровень. Эти принципы включают в себя обязательства по снижению опасностей, которые представляют собой ракеты передового базирования с коротким временем полета, находящиеся в состоянии повышенной боевой готовности. Это также признание необходимости снижения напряженности и укрепления доверия. И, кроме того, это желание разрешить, на региональном или глобальном уровнях, центральные причины нестабильности между государствами.

Возникает вопрос: существуют ли для государств, вооруженных баллистическими ракетами, способными нести оружие массового уничтожения, такие шаги, которые, – предпринятые в одностороннем или двустороннем порядке, на региональном или всемирном уровне, – вошли бы в соответствие с этими принципами и снизили бы риски, которые несет с собой ракетное вооружение? Ответ на этот вопрос, безусловно, положительный.

Одним из таких шагов может явиться принятие всеми девятью ядерными державами политики неприменения ядерного оружия первыми. Две страны – Китай и Индия уже взяли на себя такие обязательства. Сейчас, до его оставления поста президента, Барак Обама, по имеющимся данным, рассматривает возможность принятия Соединенными Штатами политики неприменения ядерного оружия первыми. Отдельные обозреватели скептически относятся к такой смене политики, особенно принимая во внимание ее последствия для Вашингтона по обязательствам перед своими союзниками в Северо-восточной Азии. Однако политика неприменения ядерного оружия первыми действительно может внести значительный вклад в международную безопасность, особенно если все девять ядерных держав примут ее на себя.

Еще одним шагом может стать понижение статуса полной боевой готовности ракетных войск, – особенно тех, у которых на вооружении стоят ракеты с ядерными боеголовками, – чтобы сделать невозможным их мгновенный запуск. Понижение полной боевой готовности даст лицами, принимающим решение, больше времени, чтобы отреагировать на возникшие события или, возможно, попытаться найти дипломатическое решение. Договор между США и Россией по понижению боевой готовности (также включающий Китай и Индию, которые, по имеющимся данным, на сегодняшний день уже сняли свои ядерные силы с состояния полной боевой готовности), мог бы явиться импульсом для создания всемирного режима, гарантирующего понижение полной боевой готовности всех девяти ядерных держав.

Еще одной достойной идеей могло быть стать верифицируемое уничтожение тактическихракет, способных нести ядерное оружие, с дальностью действия до 150 километров, особенно в регионах, где полетное время чрезвычайно короткое. Такое оружие неизменно развернуто в передовых районах и находится в состоянии повышенной боевой готовности, а право запуска отдано местному командному составу, что делает такие ракеты крайне опасными и дестабилизирующими. Так как только два ядерных государства, – Северная Корея и Пакистан, – обладают такими ракетами, семь остальных ядерных держав должны попытаться изыскать возможность создать всемирный режим «отсутствия тактических ядерных ракет», – и начать этот процесс им можно уже с самих себя.

На Панели правительственных экспертов при ООН в 2008 году были озвучены и другие идеи. Там было предложено, например, принять особые меры к «усилению глобальной и региональной безопасности, включая мирное разрешение конфликтов». Такой подход может оказаться особенно полезным в Северо-восточной Азии, регионе, в котором недавно прошло самое большое в мире количество ядерных испытаний и где происходит нарастание напряженности. Но так как уравнительное решение проблемы ракетных вооружений вряд ли подойдет ко всем территориям без исключения, в каждой части мира следует предпринимать специально разработанные подходы, принимая во внимание исторический, географический, технологический и политический контексты регионов.

Например, в Северо-восточной Азии наиболее подходящим форматом для снижения ракетных угроз может стать, пожалуй, приостановленный в настоящее время механизм шестисторонних переговоров. Если бы эти переговоры возобновились, их повестка дня могла бы включать многоуровневую «модель дорожной карты для создания режима регионального ограничения ракет», – как предложил исследователь из Университета Риккио Акира Куросаки. В самом начале процесса такая модель неизбежно потребует создания «региональной организации по контролю за ракетными технологиями, предоставление предварительных уведомлений о полетных ракетных испытаниях, обмен данными о ракетном вооружении, а также инспектирование и контроль». Но для того, чтобы переговоры были возобновлены, главные дипломатические роли придется играть Китаю и Соединенным Штатам Америки.

В завершение скажу следующее: участники данного круглого стола сходятся во мнении, что лучшим способом решения проблемы распространения ракетных вооружений являются политические и дипломатические меры, но отнюдь не военный подход. Несомненно, технологические попытки сдерживания, такие как противоракетная оборона, продолжатся. Но их потенциал по предотвращению распространения ракет или ракетных атак остается недоказанным. 


Share: [addthis tool="addthis_inline_share_toolbox_w1sw"]