Китай и нераспространение ядерного оружия: когда официальная политика расходится с действиями

Избрание Дональда Трампа президентом США спутало всю расстановку в и без того сложной структуре международной политики. Взгляды г-на Трампа на международные отношения и контроль вооружений кажутся неясными и неадекватно сформированными, но они определенно содержат в себе долю подозрительности к принципу многосторонних отношений. Г-н Трамп уже дал знать о своем намерении пересмотреть иранский ядерный договор и, судя по всему, сменит отношение к Северной Корее на более жесткое. В этом контексте необходимо быть реалистичными, и, не тратя энергию на проблемы ядерного разоружения, в которых вряд ли может быть достигнут какой-либо прогресс, следует сместить фокус международного внимания в сферу контроля вооружений.  

Все еще под сомнением. Мой коллега по круглому столу Грегори Кулаки советует Китаю рассмотреть возможность полной ликвидации своего ядерного оружия в одностороннем порядке. До избрания г-на Трампа президентом было сомнительно, что Китай пойдет по такому пути; сейчас же это кажется тем более невозможным. Одностороннее ядерное разоружение – это идея, с которой любая ядерная держава вряд ли согласится независимо от обстоятельств и условий. А попытки убедить в этом Китай только усложнятся, если отношения между Китаем и США станут более напряженными, что вполне вероятно, когда президентом станет г-н Трамп. Во времена неопределенности государства вряд ли будут предпринимать рискованные политические решения, связанные с безопасностью. Тем не менее, Китай останется важным игроком в деле решения определенных ядерных вопросов, связанных с контролем вооружений и имеющих смысл в период президентского срока г-на Трампа.

Участники данного круглого стола согласны с тем, что из-за своего эффектного экономического роста и, следовательно, значимости во всех аспектах международной политики, Китай уже является активным и основным игроком в процессе всемирного контроля вооружений. Но г-жа Хуа Хан и я расходимся во мнениях относительно взгляда Пекина на политику многосторонних отношений, а в особенности по поводу того, должен ли Китай быть готов преследовать свои собственные интересы одновременно с разработкой общих интересов. (Никто не ожидает, что Китай пожертвует собственными интересами более, чем любая другая страна.)

Г-жа Хан абсолютно права, когда пишет, что «Препятствование превращению новых стран в ядерные державы явно служит текущим национальным интересам Китая». Она, может быть, даже права и в том, что «Пекин начал оценивать нераспространение ядерного оружия иначе, чем в прошедшие годы». Но китайская политика нераспространения ядерного оружия может иметь более серьезные проблемы, чем просто «выполнение … возросших обязательств», на которые указывает г-жа Хан. (Все государства встречаются с трудностями при выполнение обязательств в таких областях, как контроль экспорта и ядерная безопасность. Эпизодические неудачи ожидаемы. И Китай не является исключением из этого правила.) Более серьезной проблемой может оказаться сама китайская политика нераспространения ядерного оружия. Другими словами, заявленная политика Китая и его фактические действия настолько противоречивы, что нельзя не задаться вопросом о том, идет ли речь об одном и том же. Такое различие объясняет, почему доказательства нераспространения ядерного оружия Китаем до сих пор вызывают подозрения. Г-жа Хан признает наличие вопросов, связанных с ядерным сотрудничеством Пекина с Пакистаном и его нежеланием наказать Северную Корею за распространение ядерного оружия. Она также признает «секретные продажи запрещенных изделий Ирану некоторыми гражданами Китая». Было бы целесообразно, если бы она ответила на эти конкретные вопросы в своем первом эссе.

По вопросу Северной Кореи (на который я попытаюсь ответить самостоятельно) – Китай неоднократно изыскивал возможности снизить давление, которое оказывают на Пхеньян международные санкции, – то давление, которое могло бы заставить руководство Северной Кореи поставить на паузу свою ядерную программу. Несмотря на то, что Китай принимал участие в переговорах по ядерной проблеме Северной Кореи, эти переговоры не привели к значительному прогрессу. Сейчас Северная Корея провела пять ядерных испытаний, а также несколько ракетных испытаний в нарушение резолюций Совета Безопасности ООН. Несмотря на то, что Китай является ближайшим международным партнером Северной Кореи и ее каналом экономической помощи, он, кажется, не использовал всю мощь своего влияния на Пхеньян для коррекции поведения северокорейского режима, не говоря уже о том, чтобы убедить Северную Корею отказаться от ее планов в сфере ядерного оружия. Фактически, внутри Китая, судя по всему, существуют силы, которые продолжают способствовать развитию северокорейских стратегических программ. Что касается Пакистана, то недавний отчет Проекта Альфа Центра исследования науки и безопасности при Кингз Колледже указывает на то, что определенные китайские лица и образования продолжают поддерживать связи со стратегической военной программой Исламабада.

Роль Китая в глобальном процессе контроля за вооружениями важна, – особенно в свете таких реалий, как избрание г-на Трампа президентом США, вызовы, бросаемые ядерной программой Северной Кореи, тупик, к который зашла Конференция по разоружению, а также возможный пересмотр иранского ядерного договора. Вот почему Китаю следует быть более ясным и категоричным относительно соблюдения своих обязательств в системе нераспространения ядерного оружия.