Хиросима и Нагасаки: выучен ли урок?

By Akira Kawasaki: RUS, Mustafa Kibaroglu: RUS, Suvrat Raju: RUS, August 12, 2015

В августе 1945 года, чуть больше, чем через три недели после того, как ядерные испытания «Тринити» ознаменовали начало атомного века, США взорвали бомбу «Малыш» над городом Хиросима, убив десятки тысяч людей. Через несколько дней та же участь постигла Нагасаки, на который была сброшена бомба «Толстяк». Историки спорят о том, были ли эти бомбардировки необходимы или ничем не спровоцированы; оправданными или преступными; были ли они причиной капитуляции Японии или в целом не имели на это событие никакого влияния. Сегодня, когда выжившие жертвы Хиросимы и Нагасаки уже приближаются к закату своей жизни, насколько осознал мир уроки этих бомбардировок, - и может ли пройти еще семь или более десятилетий без ядерных взрывов?

Поставьте нам лайк на фейсбуке: Bulletin of the Atomic Scientists: русский

Подписаться на наши новости в Твиттере: @BulletinRussia

Round 1

Забытые уроки 1945 года

By Suvrat Raju: RUS | Aug 13, 2015

В мае 1945 года комитет военных офицеров, физиков и математиков – включая таких известных деятелей, как Роберт Оппенхаймер, Джон фон Нойманн и Норман Рэмси, – собрался, чтобы обсудить возможные цели для сброса атомной бомбы на территории Японии. Стенограмма собрания комитета открывает нам мотивы и мнения этих влиятельных советников. Они рекомендовали, чтобы «самое первое применение было достаточно эффектным, чтобы важность этого оружия была признана международным сообществом, когда информация о событии будет предана огласке», и оценили город Киото в качестве «цели класса АА», так как он обладает «преимуществами того, что его жители более интеллектуально развиты и таким образом способны оценить значение данного оружия». В конечном итоге Киото был спасен администрацией президента Трумана, которая заменила его на Хиросиму. «Преимуществом» последнего, которому также был присвоен класс «АА», было то, что «возможная фокусировка с близлежащих гор» могла вызвать «разрушение большой части города».

После того, как США сбросили атомную бомбу на Хиросиму, они распространили агитационную листовку, объясняющую японцам, что Вашингтон обладает «самым разрушительным взрывчатым веществом, когда-либо изобретенным человечеством… Этот ужасающий факт предназначен для вашего размышления». Одновременно с этим Белый дом сделал торжественное заявление, объявляющее о том, что он «теперь готов стереть с лица земли еще быстрее и целиком и полностью каждое производственное предприятие, имеющееся в любом японском городе над уровнем земли».

Данные документы говорят о том, что бомбардировки Хиросимы и Нагасаки были спланированы и выполнены как террористические акты. Националистически настроенные американские историки доказывали, что бомбардировки были более предпочтительны, чем американское вторжение, – но это тот вид дебатов, в который нет нужды вводить противоречащую фактам информацию. Для вынесения этического суждения стоит задать простой вопрос относительно фактических данных: предпринимало ли правительство Соединенных Штатов искренние попытки спасти как японские, так и американские жизни?

Исторические данные убедительно доказывают, что такие попытки не предпринимались. Оставим в стороне Потсдамскую декларацию, – требования которой относительно безоговорочной капитуляции, кажется, были специально сформулированы таким образом, чтобы вызвать отказ и обеспечить основания для ядерной атаки, – администрация Трумана отказалась рассматривать альтернативы использования ядерной бомбы в густо населенных районах. Прозорливый Доклад Франка, – меморандум, переданный военному министру в июне 1945 года, рекомендовал «демонстрацию нового оружия … в пустыне или на необитаемом острове». Эта идея была быстро отвергнута научной консультативной группой министра, члены которой не видели «приемлемой альтернативы непосредственному военному применению».

Эти исторические факты важны, поскольку они символизируют пренебрежение, с которым политики в Вашингтоне относились к человеческим жизням в погоне за своими стратегическими целями. Если бы американцы лучше понимали это свойство своего правительства в конце войны, они могли бы проявить большее противодействие последующим интервенциям США в другие страны. Но после войны апологетам националистической политики удалось затушевать уроки Хиросимы и Нагасаки. Это отчасти объясняет и то, почему внутренняя оппозиция агрессии США в Юго-восточной Азии, – которая началась спустя всего лишь несколько лет после Второй Мировой Войны и в конечном счете привела к миллионам смертей, – так долго безмолвствовала. Сегодня американская военная машина все еще представляет атомную бомбу в положительном свете. Кампания по вселению «шока и трепета» в начале иракской войны в 2003 году была стимулирована доктриной, стремящейся к «достижению национального шока, сравнимого с эффектом, который произвела на японцев атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки».

Обоснование бомбардировок Хиросимы и Нагасаки в конечном счете основывается на мысли о том, что критерии, применимые к большинству стран, неприменимы к правительству США и их союзников. То же самое основание часто подрывало международные усилия по контролю за вооружением. Господствующая тенденция общественного мнения на Западе относительно Ирана основывается на том, что приобретение ядерной бомбы Тегераном будет нежелательным, – но эта точка зрения попросту игнорирует тот факт, что обладание ядерным оружием Соединенными Штатами или Израилем является таким же проблематичным.

Это не просто этический вопрос – в этом состоит и практическая проблема разоружения. Соединенные Штаты, возвращаясь к смехотворным попыткам генерала Лесли Гроувза скупить мировые запасы урана во время Второй Мировой Войны, развязали и медленно проиграли борьбу за обладание ядерным оружием, контролируя распространение его среди других стран. Принимая во внимание врожденную нестабильность конфигурации многих стран-обладателей ядерного оружия, единственным способом обеспечить предотвращение еще одного ядерного взрыва в последующие семь десятилетий остается осознание того факта, что нераспространение ядерного оружия попросту невыполнимо без всеобщего разоружения.

Справедливый порядок. Так же как политики не смогли выучить уроки тех бомбардировок, научное сообщество также оказалось неспособно к интроспективному взгляду на свою роль в развитии ядерного оружия. Даже члены «комитета по выбору целей» избежали позора в академических кругах. В мемуарах Ричарда Феймана приводится пример образа мыслей, согласно которому научное сообщество рационализирует сотрудничество с военной машиной: «фон Нойманн подал мне интересную идею: не нужно быть ответственным за мир, в котором находишься. Таким образом я выработал в себе очень сильное чувство социальной безответственности».

Ученые, успокаивающие свою совесть таким образом, с готовностью приняли послевоенную позицию американского оборонного истеблишмента. Исследователь истории науки Пол Форман объясняет это таким образом: «Перед лицом бешеных денег, ни политические убеждения, ни аполитичные взгляды не были достаточно весомыми, чтобы удержать физиков».

Такое положение дел уступает все права выбора оборонной индустрии, отбирая их у исследовательских направлений. Но в то же самое время оно сокращает пространство для выражения несогласия внутри академических учреждений. Например, закон США, известный как Поправка Соломона, может использоваться для отказа в федеральном финансировании исследований любому университету, который закрывает доступ на свою территорию военным вербовщикам или запрещает проведение военных сборов для офицеров запаса.

Подобная ситуация происходит и в Индии, где Министерство Атомной Энергетики финансирует исследования как в сфере математики, так и теоретической физики. В 1962 году известный математик Д.Д. Косамби был уволен из Института фундаментальных исследований Тата, – под предлогом публикации неверного доказательства гипотезы Риманна, но, скорее всего, из-за его публичных оппозиционных взглядов на ядерное оружие и атомную энергетику. Десятилетия спустя министерство дало указание Институту математических наук принять меры против членов своего коллектива, которые писали статьи против ядерных испытаний, проведенных Индией в 1988 году. Похожие инциденты происходили и в недавнем прошлом, – однако, ввиду их особого свойства, их трудно подробно задокументировать.

В ядерный век выживание человечества тесно связано с исключением факта войны; эта истина известна уже давно. Но длительный мир возможен лишь при справедливом международном порядке, – когда агрессия сильных держав не допускается, международные отношения управляются правилами равенства, а не исключительности, а наука управляется социальными, но не военными интересами. В 70-ю годовщину бомбардировок Хиросимы и Нагасаки пришло время нашему миру признать эти уроки и предпринять соответствующие действия.

Ядерное оружие: недостаточно табуировано

By Mustafa Kibaroglu: RUS | Aug 12, 2015

Я хотел бы быть в состоянии доказать, что мир должным образом выучил уроки бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. К сожалению, я вынужден констатировать обратное.

Почему? Прежде всего, огромное число людей по всему миру верят в то, что применение атомных бомб – независимо от того, насколько катастрофическими были последствия для жителей Хиросимы и Нагасаки, – спасло жизни, пожалуй, миллионы жизней, быстро завершив Вторую Мировую войну. Но история не предоставляет достаточно доказательств для этой точки зрения. К тому времени Япония уже потеряла значительную часть своих позиций в Азиатско-тихоокеанском регионе. Фашистские режимы Европы пали; война завершилась в Европе, Северной Африке и на Ближнем Востоке; Япония осталась одна в войне против своих врагов. В этих условиях Японская империя в любом случае не могла продолжать войну какое-либо долгое время. По словам Дуайта Эйзенхауэра, «Японцы были готовы сдаться, и сбрасывать на них эту ужасную штуку не было никакой нужды».

Во-вторых, по итогам Хиросимы и Нагасаки никого не отдали под суд, – а это повлияло на то, как сейчас осознаются эти бомбардировки. Немецкие и японские военные преступники предстали перед Нюренбергским и Токийским трибуналами, но такие люди как генерал Куртис ЛеМей – чьи воздушные силы жгли города с одного побережья Японии до другого, убивая тысячи гражданских лиц еще до Хиросимы и Нагасаки, – оказались лишенными такой справедливости. «Если бы мы проиграли войну, –скажет позже ЛеМей, – нас бы всех преследовали как военных преступников.» Но Соединенные Штаты не проиграли в этой войне, и в течение десятилетий после нее не велось достаточно дебатов относительно правомерности этих бомбардировок. В результате ядерное оружие приобрело определенную легитимность.

В-третьих, члены ядерного клуба – например, США и Россия, -иногда озвучивают ядерные угрозы ради достижения своих политических целей. Эти цели простираются от сдерживания военных операций противника до смены политических режимов. К сожалению, подобные угрозы убеждают лидеров стран в том, что удержание их режимов на плаву требует наличия ядерного сдерживающего средства, – как было в случае с Северной Кореей. Но опять же, руководители государств на протяжении всей истории хотели обладать самым мощным оружием своего времени. Таким образом, трудно придерживаться оптимизма относительно перспектив системы нераспространения ядерного оружия в течение ближайших десятилетий.

И, наконец, эксперты в международных отношениях часто относятся к ядерным средствам сдерживания как к неоспоримому факту. Согласно общепринятому взгляду на холодную войну, США и СССР были вынуждены – ввиду обоюдогарантированного уничтожения и способностей обеих государств к ответному удару, – обуздывать себя. Этим предотвращался переход кризисов в опасные конфликты. Но условия, которые превалировали в то время, были чрезвычайно специфичными. Например, наиболее населенные области в США и СССР были разделены огромными расстояниями. Если бы любая из сторон инициировала ядерную атаку, другая сторона имела бы достаточно времени, чтобы нанести ответный удар. Такое положение дел действительно делало средства сдерживания достаточно надежными. Но аналитики международной безопасности часто не замечают того, что средства сдерживания не является такими надежными в таких компактных регионах, как Ближний Восток. Также – в этом легковоспламеняющемся регионе – так же как и в других странах, ненависть между государствами настолько сильна, что если некоторые из их лидеров обладали бы ядерным оружием, они бы уже давно использовали его, – независимо от последствий (даже для них самих). Многие не осознали полную меру трагедии, выпавшей на долю японского народа после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, а также иногда им недостает сочувствия к таким же как и они людям в противоборствующих государствах.

Международное сообщество предприняло согласованные и продуманные действия по предотвращению распространения ядерного оружия. Но технологии производства ядерного вооружения продолжают распространяться. Никоим образом нельзя исключать возможность того, что ядерное оружие может попасть в руки террористических организаций с апокалиптическими взглядами на жизнь и смерть. И я боюсь, что следующие семь десятилетий могут не пройти без военного применения ядерного оружия.

Пока те, кто уцелели, еще с нами

By Akira Kawasaki: RUS | Aug 12, 2015

70-я годовщина бомбардировок Хиросимы и Нагасаки – это очень символическая дата. В конце концов, семьдесят лет – это примерно средняя продолжительность жизни человека, – поэтому время, отпущенное тем немногим, которые непосредственно соприкоснулись с военным применением ядерного оружия, уже подходит к концу. Многие из выживших в Хиросиме и Нагасаки, известные в Японии как «хибакуся», уже отошли из этой жизни. Сейчас живы меньше, чем 200000 таких людей. Средний возраст хибакусясейчас – более 80 лет. Каким будет их наследие? Выучил ли мир уроки, которые хибакуся хотели нам преподать? И как запомнится последующим поколениям Хиросима и Нагасаки?

Многие десятилетия хибакуся неустанно и отважно говорили о своем трагическом опыте. Они предупреждали мир о жестоких, бесчеловечных и безнравственных последствиях применения ядерного оружия. Они постоянно делегировали послов в Генеральную ассамблею ООН и следили за конференциями по Договору о нераспространении ядерного оружия. Они проводили кампании по сбору подписей под письмами, призывающими государства, обладающие ядерным оружием, ускорить разоружение. Они обращались как к политикам, так и простым людям с призывом создать мир, свободный от ядерного оружия.

Но за пределами Японии их голоса зачастую игнорируются. Иногда смысл их посланий настолько превратно истолковывается, что описываемые ими ужасные испытания видятся как стимул к дальнейшей разработке ядерного оружия во имя сдерживания.

Но сдерживание не объясняет того, почему ядерное оружие не использовалось в военных действиях в течение последних семи десятилетий. США рассматривали вариант применения ядерного оружия во время Корейской и Вьетнамской войн, – но до этого не дошло. Руководители США отвергли вариант применения ядерного оружия не потому, что боялись возмездия, а потому что они понимали физические, гуманитарные и политические последствия, которые подразумевал бы ядерный вариант. Другими словами, военное использование ядерного оружия в течение последних 70 лет предотвращалось не готовностью соперника применить ядерное оружие, а пониманием катастрофических последствий такого оружия.

Но по мере того, как хибакусястареют, а их воспоминания стираются из памяти, то табу, которое окружает ядерное оружие, теряет силу в национальных политических дебатах. Даже с сегодняшней Японии доктрина ядерного сдерживания ставится под сомнение все реже и реже. Эта тенденция обеспечила пространство для выступлений небольшого количества новых идеологов за то, чтобы Япония сама стала ядерной державой.

Несмотря на это, надежда хибакуся на разоружение за последние несколько лет укрепилась, дав новое дыхание их мечте еще при жизни увидеть мир без ядерного оружия. Их надежда возродилась преимущественно благодаря возросшему вниманию международного сообщества к гуманитарным последствиям использования ядерного оружия.

Движению дается ход. «Гуманитарная инициатива», скорее всего, началась в 2010 году с призыва президента Международного комитета Красного креста, отметившего «невыразимое человеческое страдание», которое причиняет ядерное оружие, и призвавшего к его уничтожению «посредством юридически обязательного международного договора». В следующем году Совет делегатов Красного креста и Красного полумесяца издал резолюцию, в которой отмечалась «разрушительная сила ядерного оружия и угроза, которую оно представляет для окружающей среды и последующих поколений». Резолюция обращалась ко всем государствам с призывом «гарантировать, что ядерное оружие никогда более не будет использовано», а также начать безотлагательную и решительную работу по написанию обязывающего соглашения, ликвидирующего ядерное оружие.

Затем, во время совещания по Договору о нераспространении ядерного оружия в 2012 году в Вене Швейцария выступила с заявлением от лица 16 стран, в котором отмечалось гуманитарное значение ядерного разоружения. Это заявление не переступило грани, за которой стоял бы призыв к запрещению ядерного оружия. Но количество стран, которые поддержали это заявление, возросло. К апрелю текущего года под шестой редакцией заявления подписались 159 стран.

Между тем, было проведено значительное количество международных конференций, посвященных гуманитарному воздействию ядерного оружия. На них прозвучали свидетельства хибакуся, а сами конференции строились на анализе уроков Хиросимы и Нагасаки; также учитывались свидетельства выживших после ядерных испытаний. Эксперты отметили катастрофические последствия, которые произойдут при взрыве любого ядерного устройства, – будь то умышленное, случайное или произошедшее в результате погрешности в расчетах. Десятки миллионов будут убиты, ранены или выселены с мест постоянного проживания. Всемирный климат будет нарушен, что приведет к голоду. Инфраструктуры связи будут разрушены, а всемирной экономике причинен такой ущерб, после которого любое эффективное гуманитарное реагирование со стороны правительств или общественных организаций по оказанию помощи будет невозможно.

В ответ на эти ужасающие сценарии председатель гуманитарной конференции 2014 года в Наярите (Мексика) заявил, что «пришло время инициировать дипломатический процесс», направленный на достижение «новых международных стандартов и нормативов посредством юридически обязывающих инструментов». Он также заявил, что «в прошлом, как только какое-либо оружие объявлялось вне закона, оно уничтожалось», и что «это путь к достижению мира без ядерного оружия». Другими словами, он призвал к недвусмысленному запрещению ядерного оружия – а это нечто, что выходит за границы относительно слабых требований по разоружению Договора о нераспространении ядерного оружия. Председатель конференции назвал 70-ю годовщину бомбардировок Хиросимы и Нагасаки «адекватной вехой на пути к достижению нашей цели».

Существующее международное законодательство фактически не регулирует ядерное оружие должным образом. В отличие от оружия массового уничтожения, ядерное вооружение не запрещается в явных терминах. Договор о нераспространении ядерного оружия является единственным многосторонним документом, который содержит обязывающие принудительные обязательства к ядерному разоружению, – но этот договор, в то время как он препятствует приобретению ядерного оружия большинством стран, по сути позволяет пяти государствам владеть им. Таким образом, то, что требуется, это полное юридическое запрещение всякого ядерного оружия.

Для того, чтобы исправить этот фундаментальный недостаток в правовом режиме разоружения, на гуманитарной конференции 2014 года в Вене австрийское правительство инициировало движение, позже ставшее известным как Гуманитарные обязательства. В тексте обязательств Австрия призвала все стороны Договора о нераспространении ядерного оружия «определить и следовать эффективным мерам по заполнению юридического пробела, ведущего к запрещению и уничтожению ядерного оружия». Это заявление, несмотря на то, чтобы оно было выражено умеренным дипломатическим языком, по всей видимости, считает Договор о нераспространении ядерного оружия неадекватным для достижения целей разоружения, а также обязуется предпринять действия по созданию альтернативной, более строгой юридической структуры. Определенное количество групп гражданского общества уже начало распространять эти обязательства – и к настоящему времени они уже одобрены правительствами 110 стран, и это число продолжает расти.

Должное наследие. В течение 70 лет хибакуся работали ради распространения идеи о том, что ядерное оружие является бесчеловечным, а последствия его использования неприемлемыми. В Наярите хибакуся Сетсуко Фурлоу заявил, что «несмотря на то, что мы, хибакуся, посвятили наши жизни тому, чтобы предупредить людей о кромешном аде, которым является ядерная война, в течение почти что 70 лет не произошло практически никакого улучшения в деле ядерного разоружения… Мы надеемся, что это новое движение к запрещению ядерного оружия окончательно приведет нас к миру без ядерного оружия».

И сейчас это ограниченное время, которое осталось тем, кто воочию испытал военные ядерные взрывы, является моментом для подписания международного договора, которые заклеймил бы ядерное оружие, объявил бы его вне закона и обеспечил бы полное его уничтожение. Такой договор воздаст должное семидесяти годам работы хибакуся и обеспечит им надлежащее, долговечное наследие.

Round 2

Политический лес за техногенными деревьями

By Suvrat Raju: RUS | Sep 17, 2015

Во втором раунде мой коллега Акира Кавасаки упомянул фукусимскую трагедию и то, как ее последствия отражаются на ядерном оружии, а Мустафа Кибароглу углубился в изучение японских запасов плутония. Оба автора затронули важные технические и гуманитарные аспекты ядерной безопасности. Но при этом важно не упускать из вида центральный политический вопрос, который поставили бомбардировки Хиросимы и Нагасаки: чем является та политическая система, которая позволила правительству США совершить террористические акты, а затем дала возможность ответственным за это руководителям избежать внутренних и международных последствий?

Те, кто занимаются контролем за вооружениями, в основном стараются избегать подобных вопросов. Это не значит, конечно, что технические проблемы, которыми занимается это сообщество, не являются важными. Г-н Кибароглу, например, посредством обсуждения японского плутония, напоминает нам, что гражданская ядерная промышленность автоматически увеличивает риск распространения ядерного оружия. Политикииспользуютэтунеопределенностьвсвоихцелях. Еще в 1955 году первый председатель Индийской комиссии по атомной энергетике, Хоми Бхабха, признавал, что «атомная промышленность… предоставляет многим странам такое количество ращепляющихся материалов, из которых… легко будет сделать ядерное оружие». И, естественно, индийская атомная программа предусматривала основу для ядерного оружия. В настоящее время Индия готовится к вводу в эксплуатацию прототипа реактора на быстрых нейтронах, который позиционируется как 500-мегаваттный энергетический реактор; но он создавался без соблюдения международных требований по обеспечению безопасности и может быть использован для ежегодной выработки до 140 кг плутония, способного применяться в производстве ядерного оружия.

В то же самое время г-н Кавасаки прав, говоря о том, что авария на Фукусиме акцентирует те опасности, которые даже в мирное время несут в себе как атомные реакторы, так и ядерное оружие. В ядерной промышленности используется термин «глубоко эшелонированная оборона» для описания избыточных систем безопасности для защиты реакторов. Но иногда единственное непредвиденное событие может оказать одновременное влияние на многочисленные системные элементы. Например, на Фукусиме цунами вывело из строя 12 из 13 резервных дизельных генераторов. Поэтому, когда правительства используют идентичные громкие слова для укоренения убеждения в том, что их контроль над ядерными арсеналами полностью надежен, уместна известная доля скептицизма. Также ядерное оружие язвимо перед так называемыми сценариями «а-ля доктор Стрейнджлав», когда специалист внутри системы преднамеренно организует катастрофу. Случившаяся в марте 2015 года авиакатастрофа компании «Джерманвингз», в которой второй пилот направил самолет на склоны французских Альп, использовав внутреннюю систему безопасности, чтобы заблокировать кабину и не впускать командира, – вот один из леденящих душу примеров подобного развития событий.

Проблемы и реформы. Модернизация ядерной безопасности несомненно необходима, но нельзя забывать и о том, что бомбардировки Хиросимы и Нагасаки явились осознанными политическими решениями. Несмотря на ужас этих бомбардировок, правительство США неоднократно рассматривало варианты совершения подобных действий еще раз.

В 1969 году Генри Киссинджер направил Ричарду Никсону служебную записку, в которой излагались возможные планы атаки на Северный Вьетнам. В записке подчеркивалось, что «этот акт должен быть не только жестоким», но также «должен …. быть основан на твердой решимости сделать все, что необходимо, для достижения успеха». Это служебная записка сопровождалась списком «важных вопросов», включая: «Должны ли мы быть готовы использовать ядерное оружие?» Более недавний факт: в 2006 году журналист Сеймур Херш сообщил, что администрация президента Буша рассматривала возможность применения тактического ядерного оружия против Ирана.

Правительство США не предприняло ядерных атак ни в одном из упомянутых случаев, но подобные инциденты должны рассматриваться в верном историческом контексте, – а именно том смысле, что военная машина США неоднократно использовала неядерную террористическую тактику. Например, в 2004 году, встретив сопротивление в иракском городе Фаллуджа, американские силы осадили город и атаковали его с использованием такого зажигательного вещества, как белый фосфор, – в результате чего захватили главную больницу Фаллуджи и вынудили большинство горожан в ужасе покинуть город.

События, подобные этому, раскрывают истинное лицо политической системы, в которой те, кто держит в своих руках власть, в корне разъединены с гуманистическим осознанием последствий своих действий. В Соединенных Штатах люди у власти изолированы от внутренних политических последствий внутригосударственной пропагандой, изображающей их действия как необходимые и справедливые или, по крайней мере, по сути своей совершаемые с благими намерениями.

Именно в этом ключе общественная интеллигенция, – путем яростного противодействия подобным лживым заявлениям, – может сыграть свою важную роль. Действительно, выполнение этой задачи потребует от научных работников выйти за рамки их традиционным образом очерченных дисциплин и ступить на поле действия, которое является по природе своей политическим, нежели техническим. Но лишь бросив вызов и фундаментальным образом реформируя систему, которая допустила трагедию в Хиросиме на Нагасаки, мы можем надеяться на избавление мира от ядерного оружия.

Как плутоний подрывает наследие хибакуся

By Mustafa Kibaroglu: RUS | Sep 2, 2015

В первом раунде Акира Кавасаки написал, что благородные усилия хибакуся, – выживших после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, – «часто игнорируются» за пределами Японии. Действительно, смысл посланияхибакуся «зачастую так превратно истолковывается», что послание это «видится как стимул к дальнейшей разработке ядерного оружия во имя сдерживания».

Досадно, что так происходит. Тем не менее, я не могу не задаться вопросом: может ли причиной того, что мир не отзывается на призывы хибакуся, быть – хотя бы отчасти – то, что Япония наращивает огромные, постоянно растущие запасы плутония? Возможно ли, что такое количество расщепляющегося материала обесценило призыв к разоружению, с которым Япония, – как единственная страна, претерпевшая военное применение ядерного оружия, – как никакое другое государство, компетентна обратиться к миру?

В течение нескольких лет Япония накопила около 47 метрических тонн плутония (отделенного из отработанного реакторного топлива). Из этих 47 тонн 36 тонн хранятся в Великобритании и Франции; еще 11 – в Японии. Такое количество плутония, достаточного, чтобы создать тысячи ядерных боеголовок, – значительно подрывает веру международного сообщества в то, что Япония никогда не попытается создать ядерное оружие. Подобным образом постепенно размывается сочувствие, которое Япония заслуживает как единственная в мире жертва ядерной войны.

Определенные политические тенденции в Японии усугубляют эту проблему. Как писал г-н Кавасаки, «доктрина ядерного сдерживания ставится под сомнение все реже и реже» в современной Японии, а «небольшое количество новых идеологов [выступает] за то, чтобы Япония сама стала ядерной державой». В то же самое время, когда сторонники разоружения предлагают Японии последовать примеру Швеции и взять на себя перманентный статус неядерной державы как безусловную характеристику своей внешней и оборонной политики, то японские официальные лица отвечают на это, что Основной закон по атомной энергетике Японии уже и так запрещает военное применение ядерных технологий. Такое положение дел не вселяет уверенность в то, что Япония будет оставаться безъядерной вечно.

Что можно сделать. Японские официальные лица должны рассмотреть возможность предпринять ряд реальных шагов для обеспечения самых надежных гарантий того, что Япония ни при каких обстоятельствах не станет ядерной державой.

Прежде всего, запасы плутония Японии не должны более увеличиваться. Это означает отказ от планов строительства завода по репроцессингу плутония в Роккашо, – ввод в эксплуатацию которого, после десятилетий задержек и миллиардов долларов затрат, – запланирован на 2016 год. Во-вторых, японское правительство должно рассмотреть возможность расширения программы использования смешанного плутоний-уранового оксидного топлива в своих ядерных реакторах. С течением времени это приведет к снижению запасов плутония. Если Япония прекратит расщепление плутония и постепенно израсходует те запасы плутония, которыми она уже обладает, то это станет доброй вестью о нераспространении ядерного оружия для всего мира, – а также, возможно, укрепит международные усилия по претворению в жизнь Договора о прекращении производства расщепляющихся материалов.

Я отдаю себе отчет, что укор Японии относительно ее запасов плутония может выглядетьнесправедливым в свете того, что репутация японского правительства в нераспространении ядерного оружия на протяжении многих десятилетий была достойной похвалы. Я также понимаю, что руководители Японии, по вполне понятным причинам, выражают озабоченность ядерными арсеналами Северной Кореи. Таким образом, будет справедливым предложить такой вариант: пока Япония разрешает свою проблему с плутонием, ее друзья и союзники займутся поиском путей укрепления солидарности с Токио и усилением безопасности Японии.

Как доказала Фукусима, ядерные угрозы рядом

By Akira Kawasaki: RUS | Aug 26, 2015

9 августа 2011 года – 66 лет спустя после атомной бомбардировки Нагасаки и всего пять месяцев после трагедии на атомной электростанции «Фукусима Дайичи» – мэр Нагасаки Томихиса Тауэ заметил, что до событий на Факусиме многие верили в миф о безопасности ядерных станций. «А как насчет более чем 20000 ядерных боеголовок, существующих в мире?» –задает вопрос г-н Тауэ. «Продолжаем ли мы до сих пор верить, что мир находится в большей безопасности благодаря ядерным средствам сдерживания? Неужели мы принимаем как само собой разумеющееся мысль о том, что ядерное оружие никогда более не будет применено?»

По прошествии четырех лет после этой катастрофы, Фукусима до сих пор остается в новостях – более 100000 эвакуированных жителей не могут вернуться домой, а специалисты еще не взяли под полный контроль площадку станции. Между тем, через 70 лет после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, внимание мировой общественности постепенно отошло от ядерного оружия. Но риски, которые представляет собой это оружие, никуда не делись.

Человеческая ошибка, технический сбой. В 2012 комиссия, санкционированная Национальной ассамблеей Японии для расследования фукусимской катастрофы, доложила, что авария «по сути своей была техногенной». Комиссия сделала заключение о том, что как владельцу станции, так и государственному контролирующему органу было известно о том, что станция в Фукусиме требовала конструктивного усиления, – но они предпочли не разбираться с этой проблемой. Более того, правительство Японии, промышленный сектор и ядерные эксперты находятся в отношениях неафишируемого сговора, что дало повод иронично называть их «ядерной деревней». Международное агентство по ядерной энергетике в своем последнем отчете по Фукусиме от мая 2015 года выразило критику владельцу станции за недостаточное внимание, которое уделялось сценариям, «вероятность которых мала, но последствия которых чрезвычайно серьезны». Произошедшая авария, как утверждает агентство, проистекает из «исходного допущения, существовавшего в Японии и укрепляемого на протяжении многих десятилетий о том, что надежность технического проекта ядерных станций способна обеспечить достаточную защиту от предполагаемых рисков».

Застраховано ли ядерное оружие против подобных просчетов? Нет – можно с полной уверенностью сказать, что люди, ответственные за безопасность ядерного оружия, рано или поздно проявят, как и все человеческие существа, нежелание заниматься трудными проблемами, тенденцию отворачиваться от неудобной правды и попросту склонность к ошибкам. Американский журналист, специализирующийся на расследованиях, Эрик Шлоссер в своей книге «Командование и управление», изданной в 2013 году, сообщил о многих серьезных инцидентах с ядерным оружием, по-другому называемых «сломанными стрелами», которые произошли в американском ядерном комплексе за несколько десятилетий. Шлоссер, говоря о том, что не существует стопроцентного способа обеспечить полную безопасность и надежность ядерного оружия, называет ядерное вооружение «самыми смертоносными и опасными машинами» в мире.

Даже если мы предположим, что ядерное оружие никогда больше не будет преднамеренно использовано в военных целях, – а такое предположение граничит с досужими домыслами, принимая во внимание непредсказуемые конфликты по всему миру, – то суровая обеспокоенность должна присутствовать относительно предположения о том, что люди, осуществляющие командование и управление ядерным оружием, никогда не совершат катастрофических ошибок, могущих привести к детонации этого оружия. (В этом году канал «Киодо Ньюс» сообщил, что американские ракетчики, базировавшиеся на Окинаве, в финальной фазе кубинского ракетного кризиса получили приказ на запуск ядерных ракет, – приказ, отданный по ошибке.) Также нельзя полагаться на то, что технические системы никогда не дают сбоев, будь то из-за таких прозаических причин, как старение аппаратуры, или менее вероятных, вроде кибер-атак.

Конечно же, вероятность детонации ядерного оружия мала. Но вероятность инцидентов, подобных фукусимскому, также в свое время предполагалась как низкая. Когда же авария произошла, ее последствия были катастрофическими.

Round 3

Наука за мир

By Suvrat Raju: RUS | Oct 8, 2015

Ранее в третьем раунде мой коллега Акира Кавасаки упомянул дихотомию между заявленными Японией принципами разоружения и ее политикой, не способствующей этой цели. Мустафа Кибароглу сделал такой же анализ для Турции. Подобная динамика присутствует и в других странах. Например, Великобритания находится под обязательствами ядерного разоружения по условиями Договора о нераспространении ядерного оружия, но когда Лейбористская партия недавно выбрала нового руководителя, который выступает против ядерного оружия, правящие консерваторы назвали его «угрозой национальной безопасности». Однако в завершении этого круглого стола, ознаменовывающего 70-летие бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, я чувствую уместным вернуть внимание к Соединенным Штатам, – стране, совершившей эти атаки.

Кроме других причин, на сегодняшний день ядерная политика США остается острым вопросом, – ввиду продолжающегося военного вмешательства Вашингтона в Западную Азию и его диспута с Ираном. В этом контексте вызывают озабоченность сразу несколько аспектов американского спора относительно иранского ядерного соглашения.

Основной вектор американской полемики был ограничен достаточно узкими рамками. С одной стороны, глава сенатского большинства Митч Макконнелл утверждал в сентябре, что «без сомнений, иранская ядерная программа была спроектирована для создания ядерного оружия» и сожалел о молчаливом согласии администрации президента Обамы с «иранской гегемонией». Спикер Палаты представителей Джон Бонер раскритиковал соглашение за то, что доступ инспекторам не дозволялся «в любое время, в любом месте, 24 часа 7 дней в неделю». Для того, чтобы ослабить подобные беспокойства, 29 ведущих американских ученых в августе написали президенту Обаме письмо, в котором называли это соглашение «инновационным договором с… жесткими ограничительными условиями», – но также предлагали, чтобы «обнаружение значительного нарушения данного соглашения обеспечило явное … основание для интервенции».

Однако подобная защита соглашения не уделяет внимание основному вопросу: свидетельства того, что Иран в последнее время разрабатывал ядерное орудие, чрезвычайно слабы. Фактически, Мохамед Эль-Барадей, бывший генеральный директор Международного агентства по ядерной энергии, вспоминал, что, когда США предоставили «свидетельства» иранской военной программы, «проблема была в том, что никто не знал, является ли хотя бы часть этого правдой». Позже, когда Юкия Амано заменил на посту Эль-Барадея, агентство сменило свою политику. Но это вряд ли может показаться удивительным в свете утечки дипломатических депеш из американской миссии в Вене. Послания описывали подъем Амано как «благоприятную возможность, которая случается раз в десятилетие», – отчасти потому, что Амано «был полностью на стороне США относительно любого стратегического решения … [включая] подход к вопросу о предполагаемой иранской программе разработки ядерного оружия».

Более того, необходимо упомянуть, что Иран никогда не производил атак в пределах границ Соединенных Штатов, и маловероятно, что произведет их в ближайшем будущем. Правительство США, однако, поддержало государственный переворот 1953 года, свергнувший демократически избранное иранское правительство Мохаммада Мосаддека. В 1980-х Вашингтон поддерживал Ирак во время ирано-иракской войны, а в 1988 году американские военно-морские силысбили гражданский иранский самолет, убив 290 пассажиров. В недавнем прошлом Вашингтон оказывал помощь террористической группировке Джундалла в юго-восточном Иране.

Процесс проведения инспекций по контролю за вооружениями в Иране также важен, особенно относительно требования «в любое время, в любом месте». Скотт Риттер, инспектор по вопросам вооружения из ООН, который участвовал в проверках в Ираке в 1990-х, заметил, что США использовали этот процесс «в качестве троянского коня для внедрения средств сбора разведывательных данных против Саддама Хуссейна».

Эти факты объясняют нежелание иранского правительства открыть свои военные объекты для навязанных инспекций. Они также проливают свет на цели США в Западной Азии: американские политики прежде всего озабочены сохранением доминирования США в регионе, а не национальной безопасностью. Таким образом, Тегеран представляет собой проблему: он не ограничен директивами Вашингтона, в отличие от Израиля, Египта и Саудовской Аравии, которые зависят от помощи и поддержки США.

Соединенные Штаты могут укрепить безопасность путем настойчивого требования того, чтобы Израиль присоединился к свободной от ядерного оружия зоне на Ближнем Востоке, а также публично отказавшись от использования силы против Ирана вместо постоянного акцентирования того, что военные действия остаются возможным вариантомразвития событий. Эти меры уже были одобрены большинством мировых правительств по каналам Движения неприсоединения, но американские ученые подчас опасаются выражать такие точки зрения из-за страха, что в Вашингтоне их не воспримут всерьез. Однако грядущие выборы в США предоставляют возможность прогрессивным ученым пойти дальше, чем обеспечение демократов советом и поддержкой, – в конце концов, демократы отличаются от своих республиканских коллег только тем, что предлагают более реалистичный подход к программам Вашингтона по доминированию. Соединив их технические знания и принятые в мире политические предложения, они могут напрямую вмешаться в публичные дебаты по Ирану и обнажить противоречия в американской ядерной политике, тем самым выступив в защиту мира.

Ядерные противоречия Турции

By Mustafa Kibaroglu: RUS | Sep 25, 2015

Моя статья для второго раунда, в которой доказывалось, что японские запасы плутония подрывают призывы к разоружению выживших в бомбардировках Хиросимы и Нагасаки хибакуся, как оказалось, вдохновила моего коллегу Акиру Кавасаки на обсуждение «двойных стандартов, свойственных японской ядерной политике». Сейчас, в третьем раунде, я, в качестве ответного действия, рассмотрю двойные ядерные стандарты моей собственной страны, – Турции.

У Турции достойная история участия во многих мероприятиях за нераспространение ядерного оружия и разоружение, – она подписала Договор о нераспространении ядерного оружия и Договор о всеобъемлющем запрещении испытаний ядерного оружия, кроме этого она является действительным членом таких инициатив, как Комитет Зангерра и Группа ядерных поставщиков. Более того, Турция давно предлагает создать свободную от ядерного оружия зону на Ближнем Востоке. Турецкие политики, принимая во внимание все более усугубляющуюся ситуацию с безопасностью на Ближнем Востоке, изображают создание свободной от ядерного оружия зоны как вопрос неотложной коллективной ответственности.

Но Турция также является членом НАТО, поэтому в контексте стратегии безопасности альянса и его принципов солидарности и распределения ответственности, Анкара уже многие десятилетия позволяет дислоцировать американские ядерные ракеты на турецкой территории. Официальные лица полагают, что это оружие подкрепляет обязательства Вашингтона по трансатлантической безопасности и поддерживает авторитет расширенного сдерживания.

Таким образом, с одной стороны, Турция предана идее мира без ядерного оружия. С другой стороны, Анкара допускает на свою территорию американское ядерное оружие и подчеркивает, что разоружение потребует времени и терпения, – ведь, в самом деле, полного разоружение в ближайшее время не предвидится. Такой противоречивый подход ослабляет положение Турции с точки зрения политики нераспространения ядерного оружия и разоружения, – по крайней мере, в глазах ее ближневосточных соседей, чье сотрудничество незаменимо, если региону суждено стать свободным от ядерного оружия. Чтобы устранить эти противоречия и установить последовательность с давно заявленными Турцией принципами, Анкара должна, – путем тщательного пересмотра договоренностей и интенсивных переговоров с Вашингтоном, – начать процесс возвращения тактического ядерного оружия назад в Соединенные Штаты.

Турецкие официальные лица могут продолжать доказывать, что, отправляя американское оружие обратно, – туда, где ему и место, – мы тем самым подрываем безопасность Турции. Но даже если отношения между НАТО и Россией ухудшатся в ходе украинского кризиса, представить себе «горячую» конфронтацию между НАТО и Россией, – не говоря уже об обмене ядерными ударами, – по словам стратега Германа Кана, было бы все равно, что «мыслить о немыслимом». Даже если такой сценарий произойдет, тактическое ядерное оружие вряд ли сыграет в нем какую-либо важную роль!

Более того, НАТО может предоставить Турции средства расширенного сдерживания каким-либо другим образом, нежели размещением ядерного оружия на турецкой земле. Например, можно временно дислоцировать американские ядерные подводные лодки в восточной акватории Средиземного моря. Они могут заходить в турецкие порты. Подобные шаги явятся достаточно впечатляющим сигналом для недружелюбных стран. В связи с этим необходимо заметить, что ядерное оружие не размещено в 20 из 28 стран – членов НАТО, однако все 28 защищены ядерным зонтиком альянса.

Как ни парадоксально звучит, но, если ядерное оружие будет удалено из Турции, некоторые западные эксперты-ядерщики могут начать подозрительно смотреть на ядерные планы Анкары, думая, а не собирается ли она разрабатывать свое собственное ядерное оружие. Но у Турции нет стимула следовать подобным курсом в целях безопасности. Также, если Турция и предпримет попытку авантюры с ядерным оружием, тем самым она осложнит свои и так натянутые отношения с Европейским Союзом, вредя турецким амбициям на возможное членство в ЕС.

Другие европейские страны, разместившие у себя американское ядерное оружие, уже включились в свои собственные дебаты по поводу того, следует ли оставлять его у себя. Германия, Италия, Нидерланды и Бельгия, – все выразили желание, по крайней мере, обсудить возможность устранения американских ядерных ракет с Европейского континента. Некоторые другие страны, озабоченные своей безопасностью относительно России, сопротивляются этой идее (как и сама Турция). Но на таком фоне вступление Турции в серьезные дискуссии об устранении оружия со своей территории не станет неуместным.

В то же самое время сейчас население Турции расположено не слишком доброжелательно относительно НАТО и США. По мере того, как НАТО трансформировался из коллективной оборонной организации с позицией «жесткой силы» в коллективную организацию безопасности с позицией «мягкой силы», его мощный образ оказался немного разжижен. НАТО все больше видится как, прежде всего, организация, обслуживающая интересы США и поддерживающая гегемонию Америки. Антиамериканские настроения доминируют сегодня в Турции, поэтому вывод американского ядерного оружия с турецкой земли, скорее всего, окажется популярным действием.

Размещение американского ядерного оружия практически ничего не прибавляет к безопасности Турции. Но, с другой стороны, тем самым подрывается доброе имя Турции в свете нераспространения ядерного оружия и разоружения, а это злит турецкую общественность. Пришло время Вашингтону забрать свое оружие обратно.

Далеко ли до Токио

By Akira Kawasaki: RUS | Sep 18, 2015

Во втором раунде Мустафа Кибароглу предположил, что японские запасы плутония саботируют послание хибакуся. Суврат Раджу сфокусировал свое внимание на постоянной готовности Вашингтона использовать ядерное оружие – а это та точка зрения, которая имеет прямое отношение к Японии из-за ядерного зонтика, который Вашингтон распростер над Токио. Статьи обоих моих коллег, пусть даже разными способами, проливают свет на двойные стандарты, присущие японской ядерной политике.

В Японии как политики, так и простые граждане с трудом осознают глубокие ядерные противоречия, в которых находится страна. Японские премьер-министры на протяжении многих лет утверждали, что ликвидация ядерного оружия находится в числе наиважнейших приоритетов Японии, и Токио регулярно направляет соответствующие резолюции в ООН. Таким образом, среди японских граждан существует широко распространенная уверенность в том, что Токио играет ведущую роль в процессе разоружения. Но подобная уверенность не является верной.

Спустя десятилетия после окончания холодной войны Япония остается связанной концепцией ядерного сдерживания, присущей тому периоду. В 2012 году, когда Швейцария и 15 других государств подписали заявление о гуманистических последствиях применения ядерного оружия, Япония сначала отказалась подписать его из-за присутствующего в нем призыва «объявить ядерное оружие вне закона». Когда в итоге Токио все же сменил курс, это было сделано только лишь ввиду общественной критики, – при этом подчеркивалось, что Япония не поддержит запрет ядерных вооружений в ближайшем будущем. Также Япония никоим образом не связала себя с «Гуманитарными обязательствами», постоянно растущей инициативой, призывающей «заполнить правовой пробел» на пути к запрету и ликвидации ядерного оружия.

Токио иногда противостоит даже частичным шагам на пути к разоружению. Когда Вашингтон проводил Обзор конфигурации ядерных сил, завершенный в 2010 году, на обсуждение была выдвинута стратегия «единственного назначения». Подобная стратегия определила бы единственное назначение ядерного оружия как средства сдерживания атак против США и их союзников. После внутренних обсуждений японское правительство выступило против таких изменений из-за страха того, что это нарушит целостность ядерного зонтика.

Затем в 2013 году в Университете Нагасаки Министр иностранных дел Фумио Кисида представил свою «подробную точку зрения по поводу полного ядерного разоружения Японии и политики нераспространения ядерного оружия». Он с гордостью заявил, что Япония готова призвать ядерные державы ограничить использование ядерного оружия «крайними обстоятельствами на основании права индивидуальной или коллективной самообороны». Присутствующие на встрече ветераны бомбардировок Нагасаки были шокированы и высказали крайнее удивление тем, что Япония может оправдывать применение ядерного оружия даже для самозащиты.

Заявления Кисиды вызвали скандал в Нагасаки и Хиросиме. Но при этом было уделено крайне мало внимания тому, что Япония официально заявила о своей зависимости от сил американского ядерного сдерживания, а также высказанной на ранних стадиях шестисторонних переговоров по Северной Корее просьбе японского правительства о том, чтобы Вашингтон не следовал курсу ликвидации ядерного потенциала Северной Кореи путем исключения возможности использования ядерного оружия против Пхеньяна. Как может страна стать во главе процесса разоружения, когда она предполагает возможность осуществления Вашингтоном ядерной атаки от ее лица?

Ситуация с вопросом нераспространения ядерного оружия полностью повторяет полную противоречий японскую политику разоружения. В Японии широко распространено мнение, что японские ядерные электростанции предназначены исключительно для мирных целей и не имеют никакого отношения к оружию. Ученые, поддерживаемые правительством и промышленностью, с авторитетом заявляют, что японский плутоний невозможно использовать для изготовления оружия потому, что он «пригоден только для использования в реакторах». Широкая японская общественность попросту не понимает, что плутоний представляет собой серьезных риск распространения ядерного оружия независимо от того, в какой форме он находится.

Г-н Кибароглу предложил, чтобы Япония разрешила свою проблему с плутонием путем использования в энергореакторах смешанного оксидного плутоний-уранового топлива. Однако я полагаю, что наиболее безопасным подходом к вопросу было бы объединение всех запасов плутония и хранение его под строгим надзором. Кроме этого, такой подход, – принимая во внимание снижающуюся зависимость Японии от ядерной энергии в пост-фукусимскую эру, – более реалистичен. Что касается отработанного топлива, производимого в реакторах, то сухое хранение на площадке было бы более предпочтительно, нежели репроцессинг, – как с точки зрения безопасности, так и с позиции нераспространения ядерного оружия. В любом случае, ввод в эксплуатацию завода по репроцессингу в Роккашо (в настоящий момент запланированный на 2016 год), создаст опасный прецедент в свете глобального распространения ядерного оружия.

Выжившим в бомбардировках Хиросимы и Нагасаки часто с трудом удается донести суть своих посланий до зарубежных столиц, таких как Вашингтон, Москва и Пхеньян. Хиросима и Нагасаки располагаются на расстоянии всего лишь короткой поездки на электричке от Токио, – но иногда кажется, что между хибакуся и их собственной столицей лежат огромные расстояния.