Космическое оружие и риски обмена ядерными ударами

«Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела» («Договор по космосу») от 1967 года наложил запрет на использования оружия массового поражения на орбите, но он также постановил, что все государства могут беспрепятственно использовать космос в соответствии с международным законодательством (включая Устав ООН). Супердержавы времен «холодной войны» интерпретировали этот договор как узаконивающий и защищающий использование спутников для целей раннего оповещения, в качестве средств связи в кризисной обстановке, для верификации, а также других действий, связанных со стабильностью и сдерживанием – но ни в коем случае не с агрессией.

Однако, в течение последних нескольких десятилетий, по мере того, как основанные на космических технологиях возможности разведки, связи и целенаведения стали неотъемлемой частью современных военных операций, специалисты по вопросам стратегии и политики продолжали исследовать проблему того, смогут ли атаки на спутники предоставить значительные военные преимущества без увеличения риска начала ядерной войны. Теоретически, ответ может быть положительным. Но с практической точки зрения, ответ, несомненно, – нет.

Наращивание угроз. До сих пор ни одна страна ни допускала умышленных и разрушительных атак на спутники, принадлежащие другим странам (хотя известны случаи, когда государства иногда вмешивались в процесс передачи спутниковой информации). Но США, Россия и Китай провели испытания передового кинетического противоспутникового оружия, а Соединенные Штаты продемонстрировали, что они в состоянии модифицировать ракеты-перехватчики систем ПРО для использования в противоспутниковых операциях. Любая страна, способная осуществить запуск ядерных боеголовок на баллистических ракетах средней дальности, обладает потенциальной возможностью атаковать спутники на околоземной орбите.

В связи с тем, что превосходство Соединенных Штатов в проведении наземных военных операций в огромной степени зависит от космических систем, некоторые эксперты по вопросам стратегии сделали предположение, что потенциальные противники попытаются нейтрализовать это преимущество США путем атаки на американские спутники. Они также порекомендовали военным силам Соединенных Штатов сделать все необходимое для защиты своих космических объектов, одновременно с этим сохраняя возможность выводить из строя или полностью уничтожать спутники, которые противник использует для разведки, связи, навигации или целенаведения. Подобные анализы зачастую преувеличивают как способность потенциальных противников уничтожить американские космические объекты, так и военные преимущества, которые какая-либо из сторон может получить в результате противоспутниковых атак. Тем не менее, некоторые наблюдатели в который раз используют сценарии наихудшего развития событий как аргументы необходимости создания наступательных космических вооружений. В некоторых странах подобные аргументы могут вызвать все более возрастающий интерес к космическим войнам.

Если по какой-либо причине одно из государств произведет атаку на спутник какой-либо другой державы, ответный ядерный удар по наземным объектам был бы иррационален. Но, порой, если они подвергаются атаке, сильные державы реагируют именно иррационально. Более того, диспропорциональный удар возмездия, следующий за предумышленной противоспутниковой атакой, – это не единственный возможный сценарий начала ядерной войны, к которой может привести противоспутниковое оружие. Упомянутый сценарий не является даже наиболее вероятным. Страны, подписавшие Договор по космосу, отдавали себе отчет в том, что, если используемые для разведки и связи спутники будут выведены из строя или уничтожены, урегулирование кризисных ситуаций станет все более сложным, а риски неумышленных ошибок в политике сдерживания возрастут. 

Но даже если не будут нарушены договоренности о ненападении на спутники других стран, сам факт разработки и испытаний противоспутникового оружия увеличивает риски ядерной войны. Если, например, военное руководство США всерьез озаботятся тем, что Китай или Россия готовят противоспутниковую атаку, наверняка будет нарастать давление в пользу совершения упреждающей атаки против китайских или российских стратегических сил. Представьте, что будет, если какой-нибудь спутник столкнется с осколком космического мусора во время кризиса или незначительного террористического конфликта, – руководители страны могут ошибочно предположить, что началась космическая война и совершить ответное действие до того, как они смогут достоверно узнать, что случилось на самом деле. Подобные сценарии лишь кажутся маловероятными, но они не более невероятны, чем те варианты развития событий, которые используются для обоснования разработки и использования противоспутникового оружия.

Снижение опасности. Одним из способов снижения рисков, связанных с противоспутниковым оружием, является реалистическая оценка доводов о том, что атака на спутники окажется легким способом достичь значительных военных преимуществ безсоздания непредвиденных или неконтролируемых последствий. Например, рассекреченный анализ Джаганата Санкарана, исследователя из «Центра международных исследований и исследования вопросов безопасности» в Мериленде, говорит о том, функциональные ограничения китайских баллистических ракет и пусковых комплексов сделают атаку Китая на критические американские спутники во время кризиса более трудновыполнимой, нежели ответ Вашингтона, способный аннулировать любые военные преимущества, способные возникнуть в результате подобной атаки. По мере того, как проводится и серьезно оценивается все больше подобных исследований, политики будут все менее склонны вливать крупные суммы денег в развитие противоспутниковых технологий или же предпринимать упреждающие действия против предполагаемых противоспутниковых уроз.

Еще одним важным способом снижения рисков является укрепление правовой базы и юридических нормативов, защищающих спутники. Наиболее эффективный способом совершить подобные действия является запрет на использование каких бы то ни было объектов, включая космические, для повреждения или уничтожения спутников, не используемых в качестве космического оружия; а также запрет наиспытания любых методов причинения ущерба или уничтожения подобных спутников. В настоящее время наибольшая угроза установленным нормативам и правовой защите исходит от людей, ссылающихся на упреждающую сомооборону в качестве обоснования необходимости вывода из строя или уничтожения спутников, пусковых комплексов или наземных станций во время кризиса или в начале враждебных действий. Практически так же опасны те, что доказывает, что как только начнется война, любые действия в космосе окажутся законными, а поэтому все что угодно может стать целью на уничтожение. Не смотря на то, что в ходе военных действий действительно может стать юридически допустимым атаковать спутники, использующиеся для командования, управления, связи и разведки, из этого не следует, что атака на спутники является разумной стратегией.

Некоторым образом снизить риск могут добровольные меры по созданию прозрачности и укреплению атмосферы доверия. Например, способствование пониманию ситуации в космическом пространстве всеми игроками на космической арене может снизить риски того, что страны станут обвинять невиновную сторону в причинении ущерба их спутникам или ошибочно полагать, что их спутники находятся под атакой, тогда как они вышли из строя совсем по другим причинам. Только очень малое количество космических держав обладает возможностью обнаружения, слежения и каталогизирования космических объектов, – то есть распознавания космического объекта как мусора или спутника, а также определения владельца спутника и его функционала. Возможности таких государств являются в значительной степени ассиметричными. Только США, обладающие наиболее продвинутыми возможностями, делится ситуативными спутниковыми данными с другими космическими игроками. Но это происходит в несколько ограниченном объеме. Сегодня недостаток прозрачности относительно космических операций усиливает недоверие между космическими державами. Помочь в снижении недоверия могут более широкие и включающие всех игроков мероприятия.

Однако ядерные риски, связанные со все более возрастающим военным использованием космического пространства могут быть значительно снижены лишь посредством прозрачности и создания атмосферы доверия. Такое возможно в случае, если страны, пропагандирующие такие меры, уделят заслуживающему доверие убеждению такое же внимание, какое они уделяют важности сдерживания и обороны при решении вопроса о том, каким объемом информации о своих космических системах они готовы делиться, или какой функционал приобретать и как использовать его. Такие державы также должны переосмыслить те аспекты своей ядерной политики, которые увеличивают общий риск неумышленного провала политики сдерживания. В конце концов, если все ядерные державы смогут поддержать недвусмысленную политику неиспользования ядерного оружия первыми, а также вести строгий управленческий контроль за малыми арсеналами, оптимизированными для ответного сдерживающего удара, то будет намного сложнее представить себе распространение противоспутниковых технологий, способных привести к никому не нужной ядерной войне.

Верно ли будет утверждать, что противоспутниковое оружие увеличивает риски ядерной войны? – Нет.

Ни одна из стран не начнет ядерную атаку просто из-за того, что противник обладает противоспутниковым оружием. Скорее, атака может начаться из-за того, что противник явно предполагает нанести массивный стратегический удар. Безусловно, на начальных стадиях ядерной атаки противоспутниковое оружие может быть использовано для уничтожения систем командования, управления, связи и разведки. Но даже в этом случае противоспутниковое оружие было бы инструментом обмена ядерными ударами, – а не «причиной» такого обмена. (То же самое справедливо и для самого ядерного оружия.) Самое значимое, что можно сказать о связи противоспутникового оружия и рисков ядерной войны это то, что в случае кризиса это оружие может усложнить расчеты ядерных держав или вмешаться в процесс принятия такими государствами решения по нанесению упреждающего ядерного удара. Но и в этом случае противоспутниковое оружие не станет «причиной» упреждающего удара.  

Что касается ядерных держав, которые придерживаются политики неприменения ядерного оружия первыми, – включая Китай, – то противоспутниковое оружие по определению не может спровоцировать их на ядерную атаку. Если противоспутниковое оружие было бы применено, но при этом все страны, вовлеченные в конфликт, руководствовались бы политикой неприменения ядерного оружия первыми, конфликт бы мог быть ограничен внутри условной территории, не разрастаясь до полномасштабной ядерной войны. Опасность ядерного конфликта возрастает только в том случае, когда вовлеченные страны рассматривают возможность использования ядерного оружия первыми. Таким образом, по-настоящему опасной в случае конфликта является политика, позволяющая использование ядерного оружия первыми, – а не существование (или не существование) противоспутникового оружия.

Более того, противоспутниковое оружие даже не является ключевым элементом при принятии странами политики, позволяющей применять ядерное оружие первыми. Может быть, моя позиция станет яснее, если я изложу ее следующим образом: Можно ли ожидать, что в мире без противоспутникового оружия все ядерные державы примут обязательства неприменения ядерного оружия первыми? Скорее всего, ответ будет отрицательный. Предпримет ли ядерное государство упреждающее действие в случае кризиса, определятся политической готовностью этого государства использовать ядерное оружие вообще и общей оборонной доктриной, – но не наличием противоспутникового оружия. Таким образом, обращать чрезмерное внимание на противоспутниковое оружие значит не понимать фундаментальных проблем, подвергающих мир опасности в наш ядерный век.

Тревога и подозрительность. В январе 2007 года китайское Министерство иностранных дел заявило, что Китай провел испытания в открытом космосе, – но некоторые иностранные чиновники и средства массовой информации проигнорировали объяснения Китая по поводу этого события и вместо этого назвали эксперимент испытанием противоспутникового оружия. Независимо от того, что заявлял Пекин, такая оценка продолжала иметь место без каких-либо изменений. В то же самое время начали появляться мнения о том, что противоспутниковое оружие может увеличить опасность начала ядерной войны.

В 2010 году Китай объявил, что он провел испытание системы наземного базирования для перехвата ракет на среднем участке траектории. И опять некоторые иностранные державы отказались принимать объяснение Китая и преднамеренно исказили грани между перехватом ракет и противоспутниковыми технологиями. Превратное представление в международном сообществе о так называемом китайском противоспутниковом оружии усилилось.

Таким образом, вполне закономерно, что Китай остается в некотором напряжении и с сомнением относится к аргументам о противоспутниковом оружии и рисках ядерной войны. Фактически Китай подозревает, что такая риторика имеет целью лишь очернить и разрушить программу Китая по освоению космического пространства.

С точки зрения Китая, ключевым фактором в вопросах космоса является создание (или восстановление) доверия между Востоком и Западом. Может быть, Китай и является новичком в освоении космоса, но у него есть законные права на космическое пространство, которые западным странам придется признать. В противном случае они могут испортить свои отношения с Китаем и другими начинающими исследователями космического пространства. Тем самым взаимоотношения между старыми и новыми членами клуба космических держав осложняются напряженностью и подозрительностью. Для США и Китая признание интересов друг друга в космическом пространстве является необходимым фундаментом для эффективных взаимоотношений по вопросам космоса и другим стратегическим проблемам.

Китай открыт для диалога с США и высказывает положительное отношение к сотрудничеству с Вашингтоном, но Соединенные Штаты, кажется, не оценивают стратегическое сотрудничество с Китаем в положительном ключе. В этой связи требуют внимание три составляющие американской точки зрения.

Во-первых, США имеют привычку классифицировать страны: в качестве союзников, врагов, и так далее. Совершенно очевидно, что Китай не попадает в категорию союзников США. В 2009 году, после многолетних попыток, Китаю удалось прорваться через ограничения, накладываемые вашингтонской классификацией, и обе страны основали американо-китайский «Стратегический и экономический диалог» – механизм, позволяющий высокопоставленным политикам с обеих сторон обсуждать вопросы политической, экономической и стратегической важности. В течение многих лет диалог на высоком уровне между США и Китаем обозначался как «важный диалог», потому что США сохраняли термин «стратегический диалог» для взаимоотношений с союзниками. Но, кажется, что отношение США к «Стратегическом и экономическому диалогу» все еще находится под влиянием видения места Китая в «классификации стран». Вашингтон настроен на выделение отрицательных, нежели чем положительных сторон в двусторонних отношениях.

Во-вторых, США резко ограничивает стратегические обмены с Китаем в таких сферах, как взаимоотношения между их военными комплексами, сотрудничество в сфере космоса и экспорт высоких технологий. Эти ограничения вызывают волну критики в китайском обществе и оказываются фактором, подрывающим доверие Пекина по отношению к США.

В-третьих, Соединенные Штаты продолжают разрабатывать и работать над разворачиванием стратегической оборонной противоракетной системы на территории США и в странах по периметру китайских границ, – хотя Китай не раз выражал свою озабоченность стратегическими последствиями размещения этой системы для китайских планов ядерного сдерживания. Принимая во внимание намерения Вашингтона в отношении системы противоракетной обороны, аргументы о дестабилизирующих свойствах китайской космической программы выглядят еще менее убедительными.

Если вы хотите уменьшить риски возникновения ядерной войны, не следует в первую очередь фокусироваться на противоспутниковом оружии. Обмен мнениями по множеству других важных проблем может сделать гораздо больше для снижения стратегической подозрительности и снизить риски возникновения ядерной войны. С точки зрения Китая, проведение логических связей между ядерной войной и противоспутниковым оружием означает только то, что западные страны хотят ограничить китайскую космическую программу.

Проведенные Китаем в 2007 году противоспутниковые испытания послужили поводом к горячим спорам среди политиков относительно уязвимости американских космических систем. Многие ученые и аналитики полагают, что за последнее десятилетие Китай медленно, но целенаправленно инвестировал в широкий диапазон средств, способных оказывать разрушительное воздействие на космическую деятельность, и которые фактически представляют собой угрозу Соединенным Штатам и их союзникам. Их озабоченность основывается на двух моментах.

Прежде всего, деструктивные космические возможности Китая могут рано или поздно создать угрозу господству США во всех коммуникационных пространствах, особенно в космосе. Это особенно важный момент по сравнению с обычным военным операциям Вашингтона, поскольку космические системы обеспечивают США огромные преимущества в военной разведке и других сферах. Во-вторых, некоторые технологии, оказывающие деструктивное воздействие на космические системы, могут поставить под угрозу объекты, имеющие критическое значение для американской ядерной политики нанесения ответного удара по предупреждению. Атака на такие системы может привести к непреднамеренному началу ядерной войны. В том же ключе, вызывают обеспокоенность инвестиции Пекина в разрушительные космические технологии, способные инициировать региональную гонку вооружений, – особенно вероятным представляется интерес Дели к таким системам, что увеличивает риск непреднамеренного обмена ядерными ударами между Индией и Китаем.

Стратегии и мотивы. Военно-промышленный комплекс США имеет значительное качественное преимущество перед потенциальными противниками из-за поддержки, которую предоставляет ему космическая платформа. Огромное множество передающих изображения спутников значительно усиливает разведывательные возможности США. Спутники глобальной навигации помогают военным силам США нацеливать оружие с непревзойденной точностью. Спутники связи помогают контролировать потоки информации. В результате, военные комплекс США способен разворачивать и использовать свои вооруженные силы в ускоренном режиме. Они могут действовать на удаленных территориях, применяя как принципы, так и сложное оборудование, чьи усовершенствованные разведывательные, рекогносцировочные, коммуникационные, навигационные и временные данные зависят от спутниковой связи.

Но космические средства США также представляют собой потенциальные угрозы – преимущественно китайским разрушительным космическим технологиям. Ряд оценок, основывающихся на открытой информации, говорит о том, что, несмотря на возросшие инвестиции Китая в космически технологии, Вашингтон все еще имеет огромное преимущество в сфере операций с применением обычного вооружения при поддержке космических технологий. Но Китай все-таки сопротивляется полному вовлечению в мировой порядок, построенный на правилах, который Вашингтон создал после Второй Мировой Войны, – а это является основной озабоченностью американских политиков. Они обеспокоены тем, что Китай может обнаружить непредсказуемое поведение, и, по сути своей, именно непредсказуемость проявилась в противоспутниковых испытаниях, проведенных Китаем в 2007 году, – как и во всех последующих космических испытаниях с тех пор.

Второй ключевой озабоченностью для американских политиков явилось то, что разрушительные космические технологии могут непреднамеренно инициировать обмен ядерными ударами, – например, между США и Китаем или Китаем и Индией. Некоторые американские политики беспокоятся, что Китай может применить свои разрушительные космические средства, чтобы поразить важнейшие космические объекты Вашингтона, такие как спутники раннего уведомления. Согласно некоторым сценариям, такое вариант развития событий может повлечь за собой ошибочные выводы о том, что Китай нанес упреждающий ядерный удар. Аналогичным образом, инвестиции Китая или Индии в подобные технологии могут привести к ошибочным оценкам Пекина или Дели и эскалации конфликтов вплоть до обмена ядерными ударами. Но чтобы понять возможность возникновения подобных ситуаций, необходимо понимать мотивацию Китая и Индии в желании приобрести разрушительные космические технологии, – а также осознавать ядерную политику этих двух стран.

К сожалению, мотивация Китая относительно его разрушительных космических возможностей до сих пор остается неясной. Планирует ли Китай ослабить власть США в коммуникационных пространствах или снизить боеспособность американских сил в западной акватории Тихого океана? Желает ли Пекин уничтожить американские средства разведки за ядерными объектами? Эти критические вопросы остаются неотвеченными. Еще более непонятно для политиков, будет ли Китай подходить к решению этих вопросов так же, как это делала Москва во время «холодной войны», – а тогда СССР и США уменьшали градус давления и перестраховывались подписанием таких документов, как «Договор по космосу». Ясно одно: имеющиеся в настоящий момент у Китая разрушительные космические средства достаточны для того, чтобы перекрыть доступ Соединенным Штатам в космос, – но только временно.

Что же касается ядерной политики, тут ситуация яснее: Китай не верит в нанесение ядерного удара первым. С 1964 года, когда Китай провел свое первое ядерное испытание, до середины 1990-х годов, когда начались переговоры по Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, модернизация китайского арсенала продвигалась с черепашьей скоростью. В конце 1970-х годов Китай разработал баллистические ракеты большой дальности, способные поражать цели на континентальной части США, но у Пекина было всего лишь около десятка таких ракет. Для Китая пропорция по количеству боеголовок 125:1 в пользу Вашингтона виделась достаточной для целей ядерного сдерживания. В отличие от США, которые создали арсенал, насчитывающий несколько тысяч боеголовок и систем доставки, а также обладают разнообразными возможностями ведения боевых действий с использованием ядерного оружия при его гипертрофированной избыточности, – Китай владел всего лишь простым арсеналом. Пекин отказался от технической стороны вопроса в пользу политики.

Сегодня все доступные сведения указывают на то, что Китай, несмотря на возросший ядерный арсенал, не произвел фундаментальную переоценку своей ядерной политики. Поэтому представляется крайне маловероятным, что Китай воспринимает противоспутниковое оружие как способ вывода из строя спутников разведки за ядерными объектами. Даже если бы Китай не разделял политику неприменения ядерного оружия первым, китайские системы доставки не являются особо точными. Они не в состоянии выполнить «блистательный первый удар», способный уничтожить американские ядерные силы наземного базирования.

Не смотря на напряженность между Китаем и Индией, ядерная политика Дели по отношению к Пекину достаточно спокойна, – и зиждется на идее о минимальном сдерживании и строгой политике неприменения ядерного оружия первым. Чиновники национальной безопасности Индии, так же как и их китайские коллеги, видят в ядерном оружии политический инструмент и всегда противостояли попыткам военных отказаться от политики неприменения ядерного оружия первыми. У Индии примерно 100 ядерных боеголовок, однако ни одна из них не может быть присоединена к ракетам при нормальных условиях. Из-за однозначного решения не применять  ядерное оружие первыми, индийские политики обладают крайне низкой мотивацией в разработке функционального противоспутникового оружия, способствующего нанесению первого удара по Китаю. Подобные идеи вряд ли входят в темы общественных дискуссий о космической безопасности. Напротив, большинство диспутов ведутся вокруг защиты все больше растущих индийских систем космического базирования на околоземной орбите.

Естественно, успешная демонстрация китайского противоспутникового оружия вызывала оживленные дебаты в Индии, а также побудила Организацию оборонных исследований и разработок начать исследовательские работы по проектированию средств нанесения ответного удара и индийского противоспутникового оружия. Однако работы Индии по развитию противоспутниковых систем, – в отличие от Китая, – возникли из программы национальной противоракетной обороны, что указывает на то, что они являются по большому счету продолжением именно этой программы. Многие противоспутниковые технологии, использующие кинетическую энергию, имеют общие точки соприкосновения с системой ПРО, в настоящий момент разрабатываемой в Индии, особенно в области радиолокационного слежения и обнаружения целей. Те немногие свидетельства, имеющиеся в общественном доступе, говорят о том, что индийские политики не инициировали противоспутниковую программу. Даже если бы Дели пошел на это, индийские технологии разработки противоспутникового оружия по большей части непроверены; не было произведено ни одного испытания. Для сравнения, перед заявлением о работоспособности своего противоспутникового оружия, США провели почти сорок испытаний, бывший СССР – около двадцати пяти.

США озабочены тем, что китайские разработки подорвут превосходство США в космосе, и факты указывают на то, что китайские системы, по крайней мере, способны оспорить американское превосходство. Однако при этом беспокойства о том, что китайские или индийские достижения в разрушительных космических технологиях станут причиной непреднамеренного обмена ядерными ударами, являются преувеличенными. Ни китайские, ни индийские возможности разрушительных космических технологий не являются достаточно продвинутыми для уничтожения американских спутников раннего уведомления, – а на более фундаментальном уровне китайская и индийская ядерные стратегии остаются ориентированными на сдерживание.